НЕ НАШИ ДЕТИ (статья из журнала "Огонек")
Грустные мысли после встреч с бывшими российскими сиротами в Америке
Александр Романов

Мальчик улыбается, но улыбка его напряжена. Уже полчаса длится наш странный разговор: я пытаюсь говорить с ним по-русски, а он отвечает по-английски. Ему почти 7 лет. Последние месяцев восемь он живет в Америке.

— Ты что, совсем по-русски не говоришь?

— I don't speak Russian.

— Слушай, кончай врать, не мог ты меньше чем за год язык забыть. В чем дело?

И он по-русски шепчет:

— А если я по-русски не говорю, то меня же обратно не заберут?!

Мальчик родился в небольшом городке в средней полосе России. Мать постоянно пьяная. Кто отец — можно только предполагать, в свидетельстве о рождении поставили прочерк. В доме ни еды, ни одежды нормальной, подкармливали ребенка соседи. После очередной пьянки и очередного вызова милиции органы опеки подали заявление в суд. Мать лишили родительских прав, а двухлетнего малыша отдали в детский дом. Через четыре года его усыновила американская семья.

До свидания, мама
Вышеописанный разговор состоялся 11 лет назад. Сейчас, кстати, этот мальчик, назовем его А., учит русский язык в университете. Я не называю имен не только потому, что в России есть закон о тайне усыновления, но и потому, что история эта типична. За годы работы в агентстве по международному усыновлению насмотрелся, наслушался всякого, это еще не самый тяжелый вариант. Не забудутся и девочка, на глазах у которой пьяный папа топором зарубил пьяную маму, и мальчик, которого мама забыла в квартире и уехала к друзьям. В холодильнике еды не было, собственно, не было и холодильника. Ребенок обдирал со стен обои и ел их, пока соседи не вызвали милицию. А когда годовалую девочку мама бросила на ночь в сарай, крысы объели ей лицо...

И вот спустя 11 лет я снова в Америке. Попал сюда по совсем другой причине, но, конечно, езжу по семьям, которым помогал в процессе усыновления. В аэропорту меня встречает Р., симпатичный молодой человек, в лице которого с трудом угадываются черты того плачущего мальчишки, которого 15 лет назад я все никак не мог успокоить, пока приемные родители подписывали документы в посольстве. Честно говоря, мне было жаль их — с таким букетом диагнозов, поставленных ребенку в детском доме, они взваливали на себя непосильное бремя.

По дороге из нью-йоркского аэропорта до небольшого городка в штате Пенсильвания мы успели наговориться. Р. учится на плотника, подрабатывает и уже ездит на своей машине, чем очень гордится. А еще занимается музыкой, играет в футбол. Собственно, как складывалась его жизнь, я в общих чертах знал. И агентство в течение нескольких лет отслеживало его, как и всех приемных детей. Жизнь мальчика в России сложилась по уже известному алгоритму: мать-одиночка пьянствовала, мальчик родился со множеством физических проблем, включая органическое поражение центральной нервной системы, почечную недостаточность и многое другое. Можно представить, что ждало бы его, останься он в детском доме. Но любовь и забота семьи сделали невозможное: большинство физических нарушений или были исправлены, или сгладились. У человека идет нормальная жизнь.

Пожалуй, именно эти слова, "нормальная жизнь", применимы к судьбам почти всех усыновленных в Америку российских сирот, в процессе усыновления которых я участвовал как сотрудник агентства. Почти — потому что у нескольких из нескольких сотен жизнь не сложилась. Это дети, попавшие в американские семьи уже в старшем возрасте, к моменту усыновления они сформировались как личности. Помню, как один из них жаловался мне на приемную маму, насыщая свою речь матом: "Она мне сигарет не дает, а я уже два дня не курил!" Один из проходивших через наше агентство сидит в тюрьме за торговлю наркотиками, еще двое — под надзором полиции.

Это исключения, которые, увы, всегда возможны. Так же как всегда была вероятность, что приемными родителями станут люди, не подходящие к этой роли. Это серьезная проблема международного усыновления. В нашем агентстве и в некоторых других ее не было, потому что мы разработали систему проверки потенциальных усыновителей, исключавшую случайности. И хотели, естественно, поделиться опытом. Президент агентства прилетела в Москву, мы добились личного приема у министра образования, поскольку именно Министерство образования отвечало за международное усыновление. Не буду называть ни имен, ни даже времени этого события. Дело не в именах, а в системе. Итак, мы изложили министру свои соображения. Он воодушевился и направил нас к человеку, непосредственно занимавшемуся проблемой. Тот выслушал с интересом, но единственный его вопрос был — каким путем пойдут деньги. Когда понял, что поток не попадает под его контроль, интерес в глазах заметно угас, и он обещал позвонить. Первые пару лет я еще ждал звонка...

Домашний режим
Здоровых детей в детских домах нет. Это правило, исключения из которого крайне редки. Если только рос ребенок в нормальной, дружной семье, и вдруг что-то случилось с его родителями, не оказалось никаких родственников, а ребенок не достиг совершеннолетия и тогда он попал в детский дом. За многие годы работы я с таким сталкивался только один раз. Все дети — с диагнозами. У всех задержка психического и (или) психоречевого развития. У большинства дефицит веса. Плюс букет заболеваний внутренних органов. И это понятно: у большинства в анамнезе — употребление матерью алкоголя во время беременности. У многих — фетоалкогольный синдром, поражение центральной нервной системы.

Но попадая в любящую семью, эти несмышленые задохлики удивительным образом превращаются в прекрасных принцев и принцесс, их потенциал раскрывается в полную силу их возможностей. Практически все дети, жизнь которых я годами отслеживал, активно и успешно занимаются спортом, в основном футболом (а американский футбол, кто знает,— игра не для слабых), музыкой, танцами. Большинство после школы поступают в университеты, даже те, чье психическое здоровье восстанавливалось годами, у кого в первые школьные годы учителя отмечали трудности с концентрацией внимания.

И чем больше я встречался с этими здоровыми, умными, успешными молодыми людьми, тем горестнее было осознание, что на этих детях сказка закончилась. Принятием "закона Димы Яковлева" 28 декабря 2012 года был отрезан путь к нормальной жизни для тысяч сирот. А сколько именно — неизвестно, их никто и не считает. Можно понять уполномоченного по правам ребенка господина Астахова: хлопотное это занятие выполнять свои прямые обязанности. Иное дело — бросить свою хворостинку в разжигание антиамериканизма.

А уж средства-то как хороши, главное из них — ложь. Все помнят, наверное, основную формулировку сторонников запрета на американские усыновления — "детей продают на органы". И надо сказать, этому верили многие. Однажды привез я семью потенциальных родителей в детский дом и, пока они играли с ребенком, вышел за ограду покурить. Туда же с той же целью вышла молодая девушка-воспитательница. Слово за слово, разговорились о разном. И когда возникло какое-то чувство взаимного доверия, она посмотрела мне в глаза и спросила: "Признайтесь, вы ведь его не на органы берете?" Образованная городская девушка не шутила. Комментарии излишни.

Но главный миф — "американцы наших детей убивают!" Было несколько случаев в 20-летней истории американских усыновлений, когда в приемные родители попадали не годящиеся для этой роли люди. Это была проблема, которую нужно и можно было решить. Но и здесь замешана ложь. Например, когда в американской семье умер мальчик, об этом сообщили чуть ли не все наши СМИ. Но о результатах расследования не сообщил никто. Видимо, потому, что расследование показало: умер мальчик от неизлечимой болезни и это случилось бы гораздо раньше, если бы усыновившая его семья не подарила ему еще несколько лет жизни.

Теперь никакой надежды для сотен тысяч наших сирот нет. Российские усыновления — особая тема. Есть много семей, которые и взяли бы ребенка-сироту, но жилищные и финансовые возможности не позволяют. Некоторое время назад прозвучали бодрые отчеты о том, что число российских усыновлений выросло. Увы, причина была на поверхности: семьям стали платить пособия. Некоторые взяли детей и на эти пособия и жили. А когда в связи с дефицитом местных бюджетов выплаты прекратились, просто вернули детей в детские дома. Поставьте себя на место ребенка, представьте себе, что вас предали дважды.

И уж никакой надежды не осталось у детей-инвалидов. Особенно горько было за одну девочку с недоразвитыми конечностями, это называется "дельфиньи ручки". Американская семья прилетала в Россию, познакомилась с девочкой, играла с ней, собрала все необходимые документы (а документов этих — тьма!), все было проверено, одобрено, досье подано в суд. В середине декабря 2012 года судья провела предварительное слушание, никаких препятствий к усыновлению не обнаружили, и суд был назначен на середину января. Но 31 декабря был подписан "закон Димы Яковлева". И судья говорит: "Ну раз дата суда назначена, пусть прилетают, я им откажу". Эта семья, как и несколько других, попавших в такую же ситуацию, весь 2013 год боролась за ребенка, фактически — за его жизнь, письма писали и президенту, и Астахову, и правительству, и в Страсбург — все бесполезно.

Господин Астахов несколько раз заверял, что дети, которые уже встречались с потенциальными родителями, будут устроены в российские семьи. Позже он заявил, что проблема решена, все эти дети остались на родине и уже живут в семьях. Наш координатор проверила базы данных — все дети, для которых мы уже нашли семьи в Америке, которые уже знали, что их усыновят и ждали этого усыновления,— все они остались в детских домах. А та девочка с дельфиньими ручками недавно умерла.

Источник: http://www.kommersant.ru/doc/2608067

Правильно тема называлась об этом законе. Закон подлецов.

Ответ на сообщение Варкина мамочка от 22 ноя 2014, 13:48



Кто-нибудь на форуме знает, что дальше произошло в этом случае?

Сильно хуже ситуация, чем с Димой Яковлевым: сознательно был оставлен ребенок в машине.

Был суд?

Мне хочется знать наверняка, что правила страной проповедуемые есть законы в стране соблюдаемые.

http://www.newsru.com/arch/crime/14dec2006/mama.html

Отредактировано: mos_ka в 25 ноя 2014, 03:54

Этих детей так и не усыновили.
Арина и Дима
Мы очень любим этих детей, мы каждый день думаем о них. Безумно жаль, что мы не смогли их усыновить. Если закон когда-нибудь будет пересмотрен, мы с радостью примем их в свою семью. Но сейчас, в сложившихся обстоятельствах, лучшим для них будет, если их усыновит или оформит над ними опеку какая-нибудь российская семья.


Оксана
На странице в базе usynovite.ru сказано, что Оксана родилась в январе 2006. Значит, скоро ей будет девять. Для даунёнка из специнтерната, с которым не проводят терапию так интенсивно, как это делали бы родители, это много. Что скрывать, шансы Оксаны обрести семью стремительно падают с каждым годом. А ведь всё могло быть иначе.


Люся
Суд, который должен был рассмотреть наше дело об усыновлении, назначили на декабрь, но по каким-то обстоятельствам в Смоленске позже перенесли на январь. Если бы заседание тогда прошло в декабре, сейчас Люси была бы нашей дочерью, а не находилась до сих пор в детдоме.

Наташа

Нашу старшую девочку мы удочерили в 2010 из американской системы фостерных семей. Это был очень долгий и сложный судебный процесс. Ожидалось, что ребёнок вернётся в семью биологических родителей после того, как он прожил с нами почти два года.
К тому моменту, когда судья собиралась вернуть девочку в родную семью, её родители всё ещё находились в реабилитационном центре для бывших наркоманов. Внезапно они решили, что ребёнку будет лучше, если мы её удочерим. Это было настоящее чудо, поскольку сами они с тех пор так и не вылечились.
К тому времени мы решили, что будем усыновлять ещё, но не хотели брать ребёнка, за которого придётся с кем-то бороться. Мы слышали об условиях в российских домах для детей-инвалидов, знали, что пятьдесят лет назад ситуация в Америке была такой же, и испытывали ужас при мысли о жизни этих детей.
Детский дом — не лучшее для детей место, но мы понимали те семьи, которые вынуждены были отказываться от детей, не имея ни возможности позаботиться о них, ни помощи.
В своё время я работала с детьми с синдромом Дауна и знаю язык жестов, который используют, чтобы общаться с детьми, которые не могут нормально говорить. Мы решили искать в России ребёнка с синдромом Дауна, поскольку знали, что их много в детских домах, и усыновляют их крайне неохотно. Ребёнка, которого мы в итоге выбрали, до нас никто даже не посещал.

Мы начали сбор документов в ноябре 2011, а в январе нам сказали, что судьи в Санкт-Петербурге не хотят выдавать разрешение на посещение ребёнка до подписания нового российско-американского соглашения об усыновлении. Поэтому вплоть до второго июля 2012 года мы не могли приехать.
Восемнадцатого июля мы были уже в России и отправились в детский дом к девочке, которую между собой называли «Наташа». Родная мать назвала её Лерой; «Наташа» должно было стать её вторым именем, так как в переводе это означает «возрождение». Мы думали о её усыновлении как о возрождении, втором шансе попасть в семью.

Мы провели с Наташей три дня, стараясь узнать её поближе. В первый день она была расстроена тем, что не может выйти на прогулку, но отнеслась к нам тепло. В первый же визит мы показали ей на языке жестов знаки «мячик», «книга», «больше» и «ещё». Она все их запомнила и использовала во время всех последующих встреч с нами.
На следующий день нам надо было обойти восьмерых врачей для получения медицинского заключения. Однако после этого мы снова отправились в детдом. В этот визит мы показали девочке ещё знаки языка жестов, а она очень старалась с нами пообщаться, даже несмотря на то, что не знала, как говорить.

К третьему визиту Наташа очень привязалась к нам. Мы хотели потихоньку проследить за тем, как она ведёт себя в группе, но она заметила нас, прибежала, схватила за руки и возвращаться в группу категорически не хотела.
Вернувшись в Америку, мы продолжили собирать документы для суда, однако в августе пришло сообщение от судьи в Санкт-Петербурге о том, что все документы, собранные в 2011, более не действительны. Пришлось в срочном порядке переделывать весь пакет документов, включая медицинские заключения, которые были только что получены в Санкт-Петербурге.
Мы пытались продолжить сбор документов в октябре 2012, но нам было сказано, что по условиям нового российско-американского соглашения, кандидаты в усыновители должны пройти курсы из восьмидесяти часов дистанционного обучения вместо прежних десяти. В конце концов, с большим трудом, нам всё-таки удалось удовлетворить все предъявленные требования. Сбор документов мы закончили в ноябре 2012 и ждали назначения даты суда.
О возможности запрета на американское усыновление в России мы узнали 19 декабря, в Наташин день рождения и в тот день, когда документ был представлен на рассмотрение Государственной Думы. Однако мы всё ещё были уверены, что нам позволят добраться до суда, поскольку мы столкнулись с требованиями нового российско-американского соглашения, которые задержали нас почти на год. Мы были уверены, что суд не сможет отказать в семье ребёнку, который ждал её семь лет.
Однако вскоре мы поняли, что ошибались. Наши сердца были разбиты от мысли о том, что Наташа будет расти в детском доме.

Детский дом, где она находится, — очень хороший, его директор — замечательный человек и заботится о сиротах. Он сказал, что почти за тридцать лет из его детдома усыновили всего троих детей, и что им гораздо лучше расти в семьях.
С тех пор, как мы не можем праздновать Наташин день рождения здесь, мы готовимся посылать подарки детям, которые будут отмечать этот праздник с ней в детском доме. В этом месяце ей будет восемь.
Моя шестилетняя дочь до сих пор спрашивает о Наташе, иногда она рассказывает незнакомым людям в магазине, что в далёкой России у неё есть сестра.
В прошлое Рождество, когда мы ещё были уверены, что Наташа скоро будет с нами, я положила в её носок на камине зубную щётку Hello Kitty. В то время мы понимали, что пройдёт не меньше двух месяцев, прежде, чем Наташа окажется дома, но все подарки для неё были куплены и завёрнуты. После я спрятала носок в шкаф. Недавно дочь нашла его и сказала, что отдаст Наташе, когда та приедет.
Потом Нева, другая дочь, спросила, на каком месте за столом Наташа будет сидеть, когда приедет домой. Ещё она говорила о том, как они будут вместе играть. Я пыталась объяснить, что Наташа не приедет — судьи в России не разрешили ей приехать, так как уверены, что некоторые американцы ненавидят российских детей. Нева ответила, что мы не ненавидим Наташу и будем её любить. И что сейчас ей должно быть очень грустно — ведь у неё нет папы и мамы.
Недавно мы купили шапочки для детей из детского дома и новое платье для Наташи, в детском доме сказали, что мы можем это всё им отправить. Нева очень радовалась, когда узнала, что Наташа получит новое платье ко дню рождения и Рождеству. Я думаю вложить в посылку ещё и зубную щётку.

Год из жизни Полины – о девочке, которую успели удочерить американцы

Чтение у Полины продвигается довольно хорошо, но есть проблемы с письмом. В своё время в России ей неправильно подобрали очки, а в тех, что были, она видела всего на 15-20%. Поэтому сейчас она иногда не может рассмотреть линейки на бумаге и рассчитать нужный размер букв и расстояния между ними.
Её поведение в школе стало значительно лучше. (Раньше Кендра жаловалась, что Полина, которая передвигается на коляске, приносила из школы замечания вроде «слишком быстро носилась на переменах» – прим. редакции). Она любит! Школу! (так в письме – прим. редакции)».

Ещё в России Полине поставили диагноз «врождённая расщелина позвоночника». Если вовремя сделать операцию, ребёнок с таким заболеванием в дальнейшем может ходить. К сожалению, в России операция сделана не была.
Родители надеялись, что улучшить состояние Полины поможет серия хирургических вмешательств. Одно из них было в прошлом году, другое – ожидая, пока девочка окрепнет, перенесли на февраль 2014.
К сожалению, окончательный вердикт врачей был неутешителен – ходить сама Полина не сможет.

Рассказывает мама Кендра:
«Мы заказали ей специальные крепления для ног – такие, которые используют раненые солдаты. Это позволяет ей сгибать колени, создавая в них нагрузку, как при ходьбе. Её бёдра вывихнуты и находятся на разных уровнях из-за деформации костей. Это не причиняет ей боль, но ходьбе не способствует.
Она может стоять в специальных креплениях и пройти небольшое расстояние в ходунках, но полноценно ходить никогда не сможет.
Сейчас мы строим дом, проектируя его с таким расчётом, чтобы она могла обслуживать себя, передвигаясь на коляске.

Коляска будет проходить в двери, духовка и микроволновая печь будут расположены ниже, чем сейчас. Полки в шкафах будут опускаться, мойка будет ниже, а душ будет площадью пять квадратных футов, так что она сможет заехать туда на коляске и пересесть на специальную скамеечку.

Ещё там будет много других приспособлений.
Правда, сейчас нам приходится много работать, чтобы собрать деньги на дом.

На Рождество мы поедем в гости к двоюродным братьям и сёстрам, и она очень этому рада».

Источник: http://www.pravmir.ru/god-iz-zhizni-poliny...t-amerikantsyi/

Как жаль, что эти детки не снятся законотворца каждую ночь Ну почему всех метут пододну гребенку, ведь усыновление - не производство, тут как нигде нужен индивидуальный подход.

Чтоб нашим законотворцам сковородку побольше приготовили на том свете! Нельзя это читать без слез!

Война идёт против России, мы против Америки,но всёже нельзя так поступать,должен быть просто усиленный контроль к тому же в Америке очень много наших мигрантов,получивших гражданство)))получается они тоже не могут взять русского ребёнка ,это не правильно.Для американцев усыновление российских детей проще,чем своих по закону и в материальном плане (?),тем более,что это страна без нации))))) Но всё равно не понимаю,что их движет усыновлять наших инвалидов