Последний троллейбус, а может, электричка или извозчик ушли от меня далеко. И вот я тихо бреду по городу, наедине с улицами и собой.
Дома обступают меня, провожают взглядами, словно почитают меня достойным собеседником. Ну что ж, давайте пообщаемся.

Вот ты, застенчиво высунувший зеленое окошко из-за дерева – кто греется в тебе, сидя на уютной кухне за чаем? Наверное, милая барышня – читает себе книжку, окруженная теплыми запахами, забывшая обо всем, не замечая, как мимо летят годы; да и что ей до них?

А здесь – свет в гостиной. Сидят за большим столом. Людей видно, но не доносится ни музыки, ни застольных песен. Аристократично так собрались, наверное, вместе родные и друзья, ведут беседу о своем, сокровенном… Ностальгируют.

Тут - ах, какая красота! Стеклянные полочки, сплошь уставленные цветущими фиалками. И длинные лампы, розоватым светом озаряющие это холеное великолепие. Хозяйка, наверное, уже спит, а цветы всю ночь будут шептаться о ней и друг о друге, и кокетничать с кисейными занавесками.

Скучное окно на первом этаже, без занавески. И мужик в скучной белой майке, подгорюнившись, глядит без выражения на улицу. Не-не, я не о плохом, ну а даже если и выпил человек, с кем не бывает? И потом, кто знает, что за мысли у него в голове – может, умные и горькие, вон глаза какие печальные…

Тут царит телевизор. Лежит, наверное, парочка, обнявшись, на диване… Мило. А на экране мелькает чужая жизнь, такая близкая и далекая одновременно… Может, они даже ощущают себя… ну, словно они из другого мира, что ли, словно они выше всех вот этих, обычных, с их обыденной жизнью…

Или вот еще лучше – пригашен свет, плотные тяжелые, будто старинные шторы, и все окно с улицы – как мерцающий кровавый рубин. Прямо захотелось ускорить шаги, да и на улице уже зябко.

Дома один за другим скрываются во тьме, замолкают.

А где же мой-то дом, мое убежище, родной кров?

В родительской квартире, где для меня на ночь постелют на пол матрас, где витают родные запахи, а если колупнуть обои, под ними покажется знакомый с детства рисунок? Мама подаст мне в ванную старенькое полотенечко, а утром сварит вкусный кофе, как умеет только она. И скрипнет дверь, и отзовется ей все та же половица, и сердце дрогнет и отзовется…

Но здесь я теперь лишь гость.

Или, может, мой родной уголок – в съемной тесной однушке, где мы поселились после свадьбы? Здесь в запертом шкафу на хозяйских вещах жирует моль, и сервант полнится чужой посудой, а на кухне заходится в агонии старый холодильник, но зато можно забраться вдвоем в постель и прижаться потеплее друг к другу, надежно накрывшись одеялом.

Иль ты только в мечтах моих, просторный, светлый, чистый мой дом, в цветах и зелени, овеян свежим воздухом, осиян солнцем? Пытаюсь заглянуть в будущее, откуда улыбаешься мне ты, полнясь радостью и счастьем, дом, где можно утешиться детьми и друг другом, простором и свободой – и не осязаю тебя.

Будет ли когда-нибудь такой же, как я, одинокий романтик, проходя мимо твоих светящихся окон, слышать тебя?