Каскадный · [ Стандарт ] · Линейный+ «Молодые учителя зря приплясывают перед детьми»

[Сайт Материнство.ру]

«А они сидят, хихикают вам в глаза, спрашивают: “А можно, я выйду?” – или еще что-нибудь. Человек теряется, не знает, что делать. Иногда начинает кричать, топать ногами, наказывать». Лидия Васильевна Хохлова, которая учила советских детей русскому языку и литературе в прошлом веке, рассказала о том, какую великую систему образования мы потеряли.

Обсуждение статьи: «Молодые учителя зря приплясывают перед детьми»

[Лека Котик]

Вот, кстати... Вспомнила!
Когда младшему сыну было 5-6 лет, мы часто ходили и ездили вместе, а игра "придумать и решить задачу" была у него одной из любимых. И если я в своих задачах оперировала яблоками-конфетами-книжками, то ребенок придумывал и про футбольные команды, и про колонны на карнавал... Вполне из реальной жизни, но из его жизни.
До сих пор жалею, что не записывала...

Отредактировано: Лека Котик в 26 мар 2017, 15:42

[Sveltana]

Ну согласитесь, вносит разнообразие.

спасибо. Соглашусь.

[Fox]

реал,
Мрачно подумав еще почти сутки над задачей про прямые , могу сказать, что если пойти от комбинаторики (тупо), то мы имеем число сочетаний из 13 по 3, то есть 286 треугольников получилось бы, если бы не было усложнения в виде 5 прямых, пересекающихся в одной точке. Посчитаем количество недообразованных треугольников за счёт этих пяти прямых через число сочетаний из 5 по 3. Это 10. Отнимем их из общего числа сочетаний
286-10=276.
Наверное, Вы совершенно правы с ответом.
Ненавижу комбинаторику.

Отредактировано: Fox в 28 мар 2017, 10:09

[реал]

Ответ на сообщение Fox от 26 мар 2017, 11:08

Ваше решение выглядит красиво. Спасибо. Официального решения пока нет, когда (если) опубликуют, я напишу.
Показала, ребенку, сказал, похоже, что Вы правы. Передаёт Вам спасибо. У него решение неправильное, его ответ 155, сказал, что рассуждал по-другому, но цифры получил те же, что и Вы. Кроме двух последних, их он не учёл.
Так что, большое Вам спасибо!

Пожалуйста.

Ответ на сообщение Fox от 27 мар 2017, 01:46

Наверное, Вы совершенно правы с ответом. Ненавижу комбинаторику.

Ваш сын её изучает?

Ответ на сообщение ГалинаТ от 25 мар 2017, 13:29

При хорошем учебнике и посредственном учителе у ребенка есть шанс понять материал и выучить. А при плохом учебнике этого шанса просто нет

НИКОЛАЙ НОСОВ
РЕШАЮЩИЕ БОИ
Отрывок из повести "Тайна на дне колодца"

Итак, дорога передо мной была открыта. Я понимал, что впереди — большие трудности. Справлюсь ли я? В силах ли я? Смогу ли я? И вообще в человеческих ли это возможностях? Я не знал. Я знал лишь, что хочу. И какое-то чувство говорило мне, что “хочу” — это значит “могу”.

В тот день, вернувшись из школы, я тут же засел за уроки и, скажу откровенно, впервые без неохоты, без желания поскорее отделаться от них.

Правда, от этого не сразу получился у меня толк. Есть предметы, как, например, география, ботаника, зоология, в изучение которых можно включиться с середины. А вот в других предметах, как в алгебре, если не усвоил предыдущего, то ничего не поймешь в последующем. Дома у нас никто ничего не понимает в алгебре и никто ничего не может мне объяснить. Карапет в классе тоже ничего не объясняет, а все только спрашивает да еще в какой-то издевательской, веселой манере. Вот Карапет, к примеру, вызывает меня к доске, диктует уравнение и не просто велит решить его, а задает вопрос в такой форме:

— Не можешь ли ты, голубчик, удовлетворить мое любопытство и сказать, чему равен икс?

Так как я не могу удовлетворить его любопытство, он приглашает к доске на помощь мне другого ученика:

— Ну-ка, вот ты, Смирнов, сделай, пожалуйста, одолжение и объясни нам, чему равен икс.

Видя, однако, что Смирнов не может сделать такого одолжения, Карапет вызывает к доске Быстрова, за Быстровым — Калугина. Постепенно у доски становится тесно. В классе начинают раздаваться смешки.

— Кто смеется? — строго спрашивает Карапет. — Кому там весело? Тебе, Орлов, весело?

— Мне не весело, — признается Орлов.

— Ах, тебе не весело? — иронизирует Карапет. — Тебе, стало быть, скучно! Ну, чтоб тебе не было скучно, иди к доске и объясни нам, чему равен икс.

Орлов подходит и, деловито стуча по доске мелом, начинает излагать примерно следующее объяснение:

“Так как в задаче говорится то-то и то-то, а это на столько-то больше того-то, то икс равен тому-то плюс то-то, а вместе это дает то-то. Составляем уравнение: икс плюс то-то равно тому-то. Решаем уравнение: икс равняется тому-то минус то-то. В результате получаем то-то. Значит, икс равен тому-то”.

— Ну вот! — радостно обращается Карапет ко мне. — Теперь понял?

— Понял, — говорю я.

— Садись, в таком случае. Все садитесь, — отдает распоряжение Карапет.

Мы все гурьбой удаляемся от доски. Я сажусь на свое место, так и не поняв, почему икс сначала был равен чему-то плюс что-то, а потом вдруг стал равен чему-то, но уже минус что-то. Мне, однако, всегда выгоднее сказать, что я понял: остается надежда, что Карапет, может быть, не поставит мне на этот раз плохую отметку. Если же я начну упорно твердить, что не понял, то он быстро разберется, что я в алгебре ни уха ни рыла, как у нас принято говорить, то есть абсолютно ничего не понимаю.

А я на самом деле ничего не понимаю в алгебре. Я не понимаю самой алгебры. В моей голове туман. Отчего это? Может быть, я хворал, когда мы начали проходить алгебру, или по какой-нибудь другой причине отсутствовал на уроках. А может быть, я и присутствовал, да не слушал объяснений преподавателя, а потом, когда спохватился, было поздно: класс ушел далеко вперед, и для меня теперь вся эта алгебра вроде китайской грамоты. Но если так… Если начать все сначала, то, может быть, я одолею эту премудрость? Ведь выучил же я по самоучителю ноты. Почему нельзя выучить по самоучителю алгебру? Почему здесь обязательно нужен учитель? Но бывают ли самоучители алгебры? Я что-то не слыхал о существовании таких самоучителей.

Обдумав все это, я раскрываю алгебраический задачник Шапошникова и Вальцева, но не там, где нам задано, а на первой странице, где помещены самые начальные упражнения, расположенные столбиком: “а+а=“, “в+в=“, “а-а=“, “с+с+с=“… “Что это?” — ломаю голову я. Это похоже на арифметические примерчики для самых маленьких, вроде: “2+2=“, “3+3=“, “2–2=“… Но два плюс два будет равно четырем. А чему может быть равно “а+а”? Ведь это же не цифры, а буквы! Из букв можно складывать слова и читать книги. Для того и придуманы буквы! А здесь при чем они, эти буквы? Какой в них смысл? Явная бессмыслица!

Я заглядываю в задачник дальше. Там идут примерчики уже посложнее, вроде: “2а+3а=“, “3а+4в-2в=“, “4с-с=“… А это что же? Тут уже буквы перемешаны с цифрами! Словно какой-то сумасшедший задался целью перепутать азбуку или грамматику с арифметикой! Пробую заглянуть в ответы, но ответов на эти упражнения нет. И главное: никаких объяснений! Решай как знаешь!

Тут мне почему-то приходит на память, что среди моих школьных учебников есть еще одна книжка по алгебре. Это не задачник, а называется книжка просто “Алгебра”, и автор ее Киселев. В эту книжку я вообще никогда не заглядывал. Возможно, в классе иногда и задавали прочитать в этой книжке ту или иную главу, но поскольку задания приходилось выполнять сплошь по задачнику Шапошникова и Вальцева, то я и имел дело с Шапошниковым и Вальцевым, не тратя драгоценного времени на чтение Киселева, который даже и не знаю зачем вообще нужен.

В поисках выхода из создавшегося безвыходного положения или из любопытства (сейчас уже не помню точно) пробую почитать эту книжку. Читаю. Разумеется, с первой главы читаю, так, словно бы это у меня какой-нибудь занимательный роман про индейцев или про подводную лодку. И мне вдруг начинает казаться, будто я понимаю что-то! Нет! Мне не начинает казаться, а просто кажется, что я понимаю… Да нет! Не кажется! Просто я понимаю — и все тут! Алгебра, как оказывается, — это часть математики, изучающая общие законы действий над числами. В алгебре какое-нибудь число может быть условно заменено какой-нибудь буквой, и наоборот, под какой-нибудь буквой может подразумеваться любое число. Например: под буквой “а” мы можем подразумевать, скажем, число “2” или “3”, и если мы запишем: “а+а”, то это может означать, что число “2” или “3” мы берем два раза или умножаем на два; следовательно, можем записать, что “а+а=2а”.

Прочитав главу, я тут же возвращаюсь к задачнику и убеждаюсь, что легко могу делать эти буквенные примерчики, доступные пониманию приготовишки, если ему, конечно, с толком все разобъяснить. Дальше у меня дело идет так: читаю очередную главу у Киселева и делаю соответствующие примеры и задачки из соответствующего раздела Шапошникова и Вальцева, потом снова читаю Киселева и снова разделываюсь с главными моими врагами — Шапошниковым и Вальцевым. Хороший у меня союзник — Киселев! Хороший у меня учитель — Киселев! Вот он где, самоучитель алгебры! Он, оказывается, лежал у меня в сумке или на полке, а я даже не подозревал, что он у меня есть. Искал, как пошехонец, рукавицы, а они за поясом!

Таким способом за два или три дня я “прохожу” такой “кусок” алгебры, который ребята в школе не проходят и за два месяца. Но не все трудности уже позади, потому что впереди такой крутой и опасный перевал в алгебраическом хребте, как алгебраические дроби.

Мой мудрый советчик, мой добрый друг и союзник Киселев начинает к тому же почему-то вилять в стороны и вместо того, чтобы говорить прямо, без обиняков, что-то там мямлит, темнит, все чаще ссылаясь на арифметику, утверждая, что и сложение, и вычитание, и умножение, и деление алгебраических дробей производится подобно арифметическим дробям… Как это “подобно”? Будто я знаю, как это делается в арифметике. Об арифметических дробях я только и знаю, что они состоят из числителей и знаменателей и их можно как-то там складывать, вычитать, делить и умножать. Как-то! Но как? Этого я вам не могу сказать. Может быть, мы этого не проходили. Или меня, может быть, не было в классе, когда это проходили. Или, может быть, я и был, так сказать, физически, но мысленно витал где-нибудь в дебрях реки Амазонки.

Возможно, однако, Киселев не так уж и виноват. Зачем ему писать двадцать раз об одном и том же? Я помню, что когда мы проходили арифметику, то, помимо арифметического задачника Евтушевского, у нас был еще учебник, который назывался просто “Арифметика”, и автором этой “Арифметики” был все тот же старина Киселев… Роюсь в своих книжках, отыскивая “Арифметику” Киселева, и начинаю читать. Ну, в самом начале там говорится, что числа, которые складываются, называются слагаемыми, а результат сложения называется суммой, и прочая всем известная чепуха. Это я пропускаю. Начинаю читать раздел, который называется “Обыкновенные дроби” — про числитель и знаменатель… Тоже всем известно. Пропускаю. Читаю раздел “Сложение обыкновенных дробей” и узнаю, что, для того чтобы сложить две дроби, их надо привести к общему знаменателю. А чтоб привести к общему знаменателю, нужно отыскать общее наименьшее кратное, а чтоб отыскать это самое наименьшее кратное, нужно разложить на простые множители и еще найти какой-то общий наибольший делитель.

Общий знаменатель! Простые множители! Наименьшее кратное! Наибольший делитель! Это что еще за зверье такое?.. Листаю книжку в обратном порядке. Нахожу раздел “Разложение чисел на простые множители”. Читаю. Узнаю постепенно и про простые множители, и про наименьшее кратное, и про наибольший делитель. Только после этого возвращаюсь к дробям, постигаю, как отыскивается общий знаменатель, без которого не обходится ни сложение, ни вычитание простых дробей. Перехожу к умножению и делению дробей, что, вопреки ожиданию, оказывается проще, чем сложение и вычитание.

Подтянув арифметические резервы, снова иду в наступление на алгебру. Алгебраические дроби не выдерживают натиска, несут большие потери и отступают в беспорядке. Алгебра бросает против меня хорошо подготовленные отряды многочленов и одночленов, выводит из засады отрицательные числа, палит из всех орудий отношениями, пропорциями, уравнениями и чем только может. В моих позициях образуются бреши. Мне то и дело приходится отступать на заранее подготовленные рубежи и выравнивать линию фронта. Все мои неудачи происходят из-за того, что я слишком быстро продвигаюсь вперед, стараясь обойти стороной некоторые опорные пункты в оборонительной системе Шапошникова и Вальцева. В тылу у меня остаются огневые точки противника, которые наносят мне непоправимый ущерб.

На ошибках учимся. Меняю тактику. Если я раньше решал не все задачи в задачнике, а с выбором, если иной раз я отступался от какой-нибудь не слишком покладистой задачки, предпочитая ей другую, посговорчивей, то теперь прихожу к мысли, что надо разделываться с ними со всеми подряд, не давая ни одной спуску. Расчет мой прост. Мне неизвестно, какие задачи в учебнике легкие, какие трудные. Но решение легких задач не отнимает много времени. Если же задача попадается трудная, то трудна она для меня лишь потому, что я чего-то не знаю, не понимаю. Преодолевая трудность, я что-то узнаю, постигаю, начинаю понимать то, чего раньше не понимал. Путь наибольшего сопротивления был единственно правильный путь.

Теперь, если в задачнике попадалась задача, которая не выбрасывала сразу же передо мной белого флага, ей приходилось сидеть в осаде, пока я ломал над ней голову. С одной такой каверзной задачкой (как сейчас помню) я пронянчился чуть ли не с неделю. Я выучил ее наизусть и думал над ней, где бы ни находился: и дома, и на улице, и сидя, и стоя, и лежа, и на ходу, и когда обедал и ужинал, и когда ложился спать, и когда вставал, одевался и умывался. И ужасно я на нее злился, потому что она сильно задерживала мое продвижение по непокорной алгебре. Однажды ночью я долго не мог заснуть, так как думал над этой задачей. А когда заснул, приснился мне сон. Будто я сижу за столом и решаю эту задачу. И приснилось мне, будто я додумался, как решить задачу, и прикончил-таки ее. Проснувшись утром, я тут же заглянул в задачник и увидел, что ответ был правильный. Таким образом, я во сне понял то, чего не понимал наяву. Значит, даже когда я спал, мозг мой продолжал работать, и работал правильно.

Впоследствии я читал, что великий русский ученый Дмитрий Иванович Менделеев открыл один из основных законов химии — периодическую систему химических элементов — во сне, то есть когда спал. В те времена многие химики предполагали, что существует какая-то связь между атомными весами химических элементов (то есть простых веществ) и их свойствами, но никто никак не мог додуматься, в чем заключается эта связь, какая тут между ними зависимость. Дмитрий Иванович Менделеев так долго и упорно думал об этом, что забывал о еде и сне. А когда однажды заснул, то увидел во сне свою периодическую систему в форме уже готовой таблицы, которую помещают теперь в каждом учебнике химии.

Когда я прочитал это о Менделееве, то поверил, что во сне действительно можно сделать научное открытие, так как со мной самим произошло нечто подобное. Правда, мое открытие не имело для науки и человечества такого большого значения, как открытие Менделеева, но для меня лично оно было очень важно. Не знаю, кто из нас больше радовался: Менделеев, когда придумал свою мировую периодическую таблицу, или я, когда решил свою каверзную алгебраическую задачу. Для меня впервые, может быть, в тот момент стало ясно, что настоящая человеческая радость — в борьбе, в труде, в преодолении трудностей.

http://book-online.com.ua/read.php?book=368&page=52

[Fox]

Пока не изучает особо. Они вскользь касались темы комбинаторики на кружках. Еще сегодня сказал, что им обещали в школе, что через две недели на математике они начнут комбинаторику, так как уже вроде бы прошли все темы за 7 класс. Учебник в начале года раздали. Так что ждём-с.
Это лично я не люблю комбинаторику.

[МаринаS]

статья очень советская: вот как раньше было хорошо... как будто мы не учились...
ишут все что-то в прошлом, а зачем? обратно что ли хотят?
я например не хочу и надеюсь что обшество меняется к лучшему, а вместе с ним и школа
по-моему школа должна готовить к современнои жизни, в том числе и отношениям между начальниками-подчиненными или учителями-учениками

[Таликошка]

Проведём седьмую. ............................................................ Пар, понятно, 15. Значит + 15

А объясните, плиз, с этого момента? Почему 15?
У меня не так получилось
Пять прямых имеют одну точку пересечения. Остальные 8 имеют максимум 28 точек пересечения друг с другом плюс 5*8=40 с этими пятью, итого у нас максимум 69 вершин.
Посмотрим на граф, заданный треугольниками. В нем n треугольников, e>= 3n/2 рёбер (т.к. каждое ребро общее для не более чем двух треугольников), v<=69 вершин и k >0 компонент связности.
По теореме Эйлера, v - e + n = 2k. Отсюда 69 - n/2 >= 2. Отсюда n <= 134.


Отредактировано: Таликошка в 30 мар 2017, 10:18

[Fox]

Таликошка, а это работает на плоскости?
Имеется в виду теорема Эйлера для многогранников. Потому что, если рассмотреть простой случай для пересечения трех прямых, то формула в пределе как-то не работает. (вершин 3, ребер 3, грань одна. В-Р+Г=2, подставляем, ничего не совпадает). Если, конечно, считать внешнюю грань за вторую, то совпадет. Но что-то мне подсказывает, что от семиклассников это вряд ли ждали.

Отредактировано: Fox в 30 мар 2017, 15:10

[реал]

Ответ на сообщение Таликошка от 30 мар 2017, 10:15

А объясните, плиз, с этого момента? Почему 15?

1. 7-я с 1-2
2. 7-я с 1-3
3. 7-я с 1-4
4. 7-я с 1-5
5. 7-я с 1-6
6. 7-я с 2-3
7. 7-я с 2-4
8. 7-я с 2-5
9. 7-я с 2-6
10. 7-я с 3-4
11. 7-я с 3-5
12. 7-я с 3-6
13. 7-я с 4-5
14. 7-я с 4-6
15. 7-я с 5-6

[Таликошка]

реал,
Ко второму шагу я благополучно забыла, что треугольники могут быть вложены один в другой