Ну, вот и всё. Точно теперь уже всё. Всё, что могло случиться, случилось. Жизнь была славной и долгой. Можно закрыть глаза и уснуть. Уснуть навсегда.
Он закрыл глаза. Видения прошлого нахлынули одно за одним.
- Мама, мама. Смотри, какую рыбу мы поймали!
Мальчишка лет семи, улыбающийся и счастливый, вытащил карпа из ведра. Молодая женщина вытерла руки полотенцем, положила его на стол, подошла к ребенку и поцеловала его в макушку. Карп выскочил из рук мальчика и забился на дощатом полу. Солнечные лучи отражались от чешуи, и куча мелких золотистых огоньков рассыпалась по стенам комнаты.
- Леночка, ты себя не бережешь. Доктор сказал, что тебе надо лежать, отдыхать, а ты опять встала, - сухонький старичок ласково ругался на старушку жену, которая накрыла ему ужин. Скромная старческая еда: несколько кусочков сухого хлеба, варенье в розетке, яичко, сваренное вкрутую и черный чай, налитый в стакан с подстаканником. Все это на круглом столе в квадратной комнате с желтыми обоями. На стенах выцветшие фотографии в рамках. Тюль кружевная на окне. В окно бьется клен. Сквозь его листья в комнату льется водопад солнечных предзакатных лучей.
- Ты куда это вырядилась? А ну-ка, иди смывай помаду. На гулянки собралась, гляжу. Мать, в тебя дочь пошла. Принесешь в подоле, домой не пущу. Живи, где хошь. Хоть с хахалями своими, хоть в подвале.
Пьяный мужик пытается вытереть губы молодой девушке, держа ее за плечо. Она отворачивается и пытается вырваться из его потных объятий. Комната в сумраке, вдалеке окно, в которое лениво заползают последние почти кровавые лучи заходящего света.
Он содрогнулся, своим старым нутром почувствовав ее неприязнь к родному отцу. Глаза его открылись и закрылись снова. Солнечные лучи изменились. Они стали пламенем, пожирающим его самого.
- Помогите, горим! Пожар!
Люди выбегали из комнат, били его дверями. Но это было всё же не так больно, как причиняемая огнем рана. Температура сжигала кожу, обнажала нервы. Ему было больно… Его тогда спасли.
Он разрыдался во сне. Глаза уже не открывались. Слезы текли из слепых глазниц.
Он увидел гроб, услышал надрывный вой женщин, услышал слабый скрип старичка. Тот сидел на табуретке, закрыв лицо руками и беззвучно рыдал в платок.
И, неожиданно:
- Пожалей, душа – зазнобушка, молодецкого плеча!
Яркие юбки, гармонь, кепка, чуб. Молодые за столом. Стол в коридоре. Нет больше темноты. За столом все: и мальчик, и его мама, и ее муж-сталевар, и старичок, и полная румяная женщина.
- Танька, у нас вся в мать – красавица! А умом вся в батю, в меня! Андрюха, Танька, дети мои, горько!
И снова все смешалось в его памяти… Круговерть звуков в полной темноте…
Боль пронзила его тело. Слезы уже не текли из его глаз, их больше не было. Железная рука ковша драла жестоко его тело. Он отжил свой век. Он видел всё. И будет видеть это снова и снова в своих снах.
Его построили в 1908 году для работников Московской Железной Дороги в Лефортово. Его снесли в новогодние каникулы 2012 года при строительстве Четвертого транспортного кольца.