Каскадный · [ Стандарт ] · Линейный+ Женское лицо православной литературы, Ю.Вознесенская, М.Кучерская, О.Николаева

[Прогульщица]

О том, что у современной православной литературы женское лицо, уже была написана целая статья (Ольга Курова «Женское лицо православной литературы»).

Юлия Вознесенская, Майя Кучерская и Олеся Николаева — как раз такие конкретные лица: эти авторы пишут на православные темы, их книги продаются во многих православных книжных магазинах, обсуждаются в православных изданиях и на православных форумах в интернете.

Авторы, конечно, очень разные. Юлия Вознесенская называет себя писателем-миссионером, творит в легком жанре, сочетая непритязательную занятность и вероучительство. Майя Кучерская и Олеся Николаева пишут серьезную прозу на церковные темы, но отказываются называть себя православными писателями и их творчество обсуждается не только в церковной среде, но и принимается в светских литературных кругах. И в то же время объединяет трех авторов одно — отказ от традиционного изображения православной жизни, от привычных жанров и форм, что, в свою очередь, вызывает у читателей сомнения и бурные споры о допустимости или недопустимости подобных книг.

Три известных автора ответили на несколько вопросов, которые сводятся к одному главному — что такое православная литература и как можно и нельзя писать на православные темы?

— Что такое православный писатель и православная литература, существуют ли для вас такие понятия?

Ю.В.: Я считаю православной литературой в основном ту, которая написана православным автором на православную тему. Катехизаторская и святоотеческая литература – это хлеб православного человека: если без первой ему просто никак не обойтись в деле воцерковления, то вторая – это уже ступени духовного восхождения, этакая книжная «лествица».

А православным, воцерковленным людям наши книги нужны просто для чтения. Конечно, прекрасно, когда человек уже способен читать только отцов Церкви, но вот я, к примеру, так не могу. Так не читать же мне Акунина с Пелевиным, правда? Вот я и читаю Елену Чудинову, Максима Окулова, Наталью Иртенину…

В миру масса условий, которые творческий человек должен соблюсти, чтобы добиться признания и успеха. В Церкви все значительно проще: будь православен и честен, твердо придерживайся догматов Церкви, наполняй свои книги Любовью к Богу и к людям – и пиши что хочешь и как хочешь! Выводят твои книги читающих на дорогу к Храму – твоя работа принята, а нет – работа пропала даром.

М.К.: Когда я вижу вывеску «православный юрист» или «православный врач», мне хочется развернуться и пойти к хорошему врачу и хорошему юристу. Если он при этом православный человек, тем лучше. С писателями то же самое. Всякий раз, когда говорят «православный писатель», отчего-то кажется, что имеют в виду литератора, очевидные недостатки которого извиняются его принадлежностью к православию.

О.Н.: В принципе, мне бы не хотелось, чтобы православных загоняли в некое гетто: вот – литература, а вот – православная литература, вот – поэзия, а вот – православная поэзия. По большому счету, то, что художественно, то и православно. Наши предки кое-что в этом понимали: недаром в некоторых православных храмах встречались изображения античных философов, как бы неких «предтеч» христианства. Поэтому я все-таки полагаю, что я просто русский писатель с мироощущением, которое, надеюсь, может быть определено как православное.

— Что такое для вас миссионерская литература, может ли она быть при этом художественной и должен ли православный человек миссионерствовать в своих книгах?

Ю.В.: Хлеб (катехизаторская и святоотеческая литература), конечно, всему голова. Но не всем он по зубам, кой-кому непривычна твердая пища, и тут уже подходит наша очередь – православных беллетристов. Мы осторожно берем читателя за руку и говорим привычным ему языком: «Друг дорогой! Посмотри, вот целый мир, тебе еще неизвестный. Ты уже чувствуешь, как он прекрасен, как нужен тебе? – Тогда иди дальше!» – и показываем ему, где находится Хлеб.

У меня есть хороший друг, который работает психотерапевтом в Центре по обслуживанию онкологических больниц и хосписов, мой добрый доктор Михаил Хасьминский. Он покупает мои книги мешками, а при встречах я ему их надписываю стопками – конкретным тяжкобольным людям. Так вот доктор Миша, как я его зову, рассказывает мне, сколько неизлечимо больных и умирающих людей пришли к вере и получили новую жизнь во Христе через мои книги. То есть, конечно, это Господь Сам привел их к Себе через мои книги, но Вы понимаете, о чем я говорю: это хорошо, что у Него есть под рукой книги диакона о. Андрея Кураева, о. Николая Агафонова, протоиерея Александра Торика, Николая Блохина… ну и мои тоже.

М.К.: Разумеется, дидактическая литература может существовать в самых разных формах – детектива или комедии. Но все же дидактическая литература обычно не связана с большой литературой, с искусством, которые мне на данный момент интересней. Успеть бы прочесть самое-самое, да вот хотя бы европейскую классику. А православные фэнтези, детективы… Возможно, я пропустила что-то важное. Но я этих книг не читала.

О.Н.: Существует специальная миссионерская литература, направленная на просвещение читателя. Непревзойденным здесь оказывается диакон Андрей Кураев. В этом отношении очень полезны и книги протоиерея Максима Козлова, дающие четкие пастырские ответы на недоуменные вопросы. Что касается художественных произведений, то все-таки здесь нужно помнить изреченное на века слово Пушкина: «Цель поэзии – не нравоучение, а идеал». То же, я полагаю, относится и к прозе, художественная ткань которой может порваться, если ее перегрузить «побочными» заданиями, будь то морализирование или даже катехизация, которые из этих «дырок» и вытекут самым бесполезным образом.

— Как вы относитесь к реакции некоторых читателей, которые возмущаются, что вы пишете о Церкви не так, как негласно «принято» и не понимают и не принимают ваше творчество?

Ю.В.: Некоторые читатели не принимают и не понимают, говорите? Ну, так и я их не понимаю и не принимаю! И почему я им должна что-то говорить, если они прекрасно обходятся без моих книг? Давайте уж и я без этих читателей как-нибудь обойдусь.

Другое дело те, кто запрещает их читать другим, ну или не запрещает, а, скажем так, настоятельно не советует. Это, конечно, несколько хуже, потому что книга может не попасть в руки человека, которому она необходима.

И конечно, мне жаль, если какому-то такому больному не дали прочесть мою книгу «из духовных опасений» – инструмент не сработал, а мог и помочь. Но тут уж я ничего поделать не могу.

Встречаются люди, которым нужна инструкция, рамки, контроль сверху, без этого они теряются, впадают в панику и оттого озлобляются. Совсем недавно «интеллигентные» православные дамы при мне вели разговор о том, что в церковные книжные лавки хорошо бы «спустить» сверху рекомендательные списки с указанием, какие книги можно брать на книжных складах, а какие – нельзя. Проще говоря, возмечтали наши дамы о цензуре. Откуда такое недоверие к пастырям и издателям? Деятели православных издательств, надо полагать, не из роковых яиц желтой прессы вылупились и явились издавать книги для церковного люда, а уж имеют какую-то православную подготовку – ведь профессия требует! И уж тем более смешно недоверие к пастырям. Никто же не спускает им указания, что можно, а что нельзя говорить в проповеди их прихожанам? Сами знают. То же в подборе книг для своих прихожан. Ну да, одним пастырям нравится Александр Раков и Борис Гонаго, а другим – Юлия Вознесенская и Иван Тырданов, первый возьмет на православном книжном складе книги первых, а второй – вторых. Ну и что? А кто-то возьмет наоборот. Все равно желающий купить книгу Ракова или Тырданова найдет возможность ее купить. Не надо бояться свободы.

М.К.: Если бы я писала, рассчитывая на какую бы то ни было реакцию, этой книги («Современного патерика») бы не было. В процессе ее создания меньше всего меня заботило то, какова будет реакция, а когда она вышла в свет, я, конечно, не предполагала, что «Патерик» будут читать Кабанихи. Но это неприятие не в церковной среде, нет! – а в определенной категории людей, называющих себя церковными. В церковной среде положительных откликов полным-полно. Как и сдержанных. И я могу понять тех, у кого моя книга вызвала недоумение, или кто остался к ней равнодушен, – но вот агрессивную и злобную реакцию вообще не считаю реакцией православных людей.

О.Н.: Если бы изображать «изнанку» церковной жизни было действительно вредоносно, то следовало бы, прежде всего, исправить с этой точки зрения все Священное Писание. Выкинуть оттуда то, как лежал в шатре своем пьяный обнаженный Ной, и то, как дочери напоили вином отца своего Лота и понесли от него потомство; покрыть забвеньем то, как Иаков обманул слепого отца Исаака, добыв себе первородство; вымарать дерзновенные речи Иова, преступную любовь царя Давида к Вирсавии… А из Евангелия выбросить Иуду Искариота – ученика-предателя, а заодно и отрекшегося апостола Петра. Ведь гностики как раз инкриминировали Христу, что Он Сам избрал будущего предателя Своим учеником, и именно это приводили как довод против Божественности Христа. И, значит, по этой логике, евангелистам из педагогических соображений следовало бы скрыть этот факт. Но святитель Иоанн Златоуст свидетельствует: «Евангелисты никогда ничего не скрывают, даже того, что казалось предосудительным... или унизительным, потому что и это унизительное показывает человеколюбие Владыки». Это же подчеркивает и Ориген в книге «Против Цельса»: «Если бы апостолы … записали ложь, то тогда не могли бы они записать того, как отрекся Петр или как пришли в смущение ученики Иисуса… Но они знали, что сила учения должна одержать победу над людьми, поэтому они и рассказали об этих событиях, в том убеждении, что они не принесут вреда и не подадут повода к отрицанию».

Вопрос в том, ради чего и с какими намерениями изображается церковная жизнь. Если писатель хочет лишь поглумиться над верующими и пнуть священнослужителей, как бывало в советской литературе, то это будет отвратительно и антихудожественно. Если он ставит своей задачей написать книгу в жанре жития, то в ней, конечно, должны быть соблюдены все законы жанра и исключена вся психологическая или «изнаночная» жизнь персонажа. Но если писатель берется за художественное произведение, где главными персонажами являются церковные люди и церковная жизнь со всем ее драматизмом; жизнь, в центре которой возвышается Голгофа с распятым Господом; жизнь, где не прекращается борьба героев с искушениями, со своей падшей природой, со своей волей, «удобопреклонной» ко греху, со своим сердцем, которое вдруг охладевает и тоскует в бессловесном томлении, то тут трудно отделить фасад от изнанки. И хотя очень эффектно звучит фраза о благих намерениях, которыми «путь в ад выложен», все же преподобный Макарий Египетский свидетельствует о том, что не имени монаха, не имени мужа или имени жены ищет Господь, но благого произволения.

А что касается того светского читателя, который ищет в Церкви высокого и неземного, то вряд ли он найдет это в глянцевом романе, где с педагогической предупредительностью выведены дистиллированные персонажи, говорящие и думающие словно по цитатнику из Святых Отцов и лишенные личностных черт. Этот «фасад», скорее всего, окажется лишь рекламной оберткой, и человек, уверовавший в действительное существование бесхребетной и бесконфликтной церковной жизни, скорее всего, может, столкнувшись с жизнью подлинной, получить душевную травму. «Если батюшка пьет, значит, Бога нет».

Я знаю немало примеров, когда неофит, идеализировавший жизнь в церковной ограде и тужившийся соответствовать недостижимым образцам, надрывался от этой «ревности не по разуму» и впадал в жесточайшее разочарование и уныние.

Споры, которые вызывает творчество трех авторов, в православной среде не умолкают уже давно: ведь своей неформальностью и новаторством они в некотором смысле попирают негласные консервативные нормы православной литературы, сложившиеся в пору ее становления, некоторого всеобщего "неофитства" 90-х годов. Многие читатели встречают их творчество на ура, многие видят в них ересь или недопустимо вольное обращение с "самым святым", но понятно, что одного мнения не существует и существовать не может.

Складывается такое ощущение, что художественная литература на православную тему слегка "засиделась" в периоде неофитства, и православный читатель, видя ее такой, считает, что так и должно быть, и любые отклонения недопустимы. Процесс преодоления жестких консервативных рамок, конечно, может пройти быстро или растянуться на десятилетия, но все-таки нельзя отрицать, что движение в эту сторону уже началось.



Ирина Стрижова, Нина Федорова, Владимир Файер
Православная книга

[Прогульщица]

Женское лицо православной литературы
Сегодня огромной популярностью пользуется современная психологическая и публицистическая православная литература, написанная женщинами для женщин. В ней анализируются проблемы женского одиночества, создания семьи, воспитания детей, духовного роста в условиях семейной жизни... Что объединяет между собой эти издания? Отвечают ли они требованиям православной этики и художественным нормам? Есть ли среди них образцы действительно хорошего вкуса и осмысления проблем современной православной женщины?

Издательский бум, не прекращающийся в России с конца 80-х, вызвал к жизни целый ряд новых литературных и публицистических жанров, стилей, направлений. К числу новых жанров в области литературы православной можно отнести, например, ранее не существовавшую на русском языке христианскую фантастику, по большей части эсхатологическую. Увлекательная, "легкая" миссионерская литература продолжает стремиться к жанровому разнообразию, удовлетворяющему практически любой читательский вкус: появляются первые ласточки в жанре русскоязычного христианского детектива а-ля Честертон, приключений, мистического триллера. Похоже, в ближайшее время окончательно оформится и такой жанр, который можно назвать "православным дамским чтением". Он существует на стыке популярной психологической публицистики и наблюдательного бытописательства: автор дает читательницам различные советы житейского характера, попутно иллюстрируя их яркими примерами из жизни современников.

Относить к "женской" литературе все произведения, написанные авторами-женщинами, вряд ли было бы правильно. Например, роман и повесть Олеси Николаевой, вошедшие в сборник "Ничего страшного", или "Бог дождя" Майи Кучерской адресованы читателю вне зависимости от его пола, темы данных произведений не предназначены для обсуждения исключительно в замкнутом женском кругу.

Среди лучших православных произведений, написанных авторами-женщинами о роли и предназначении женщины, в первую очередь следовало бы помянуть замечательную книгу матушки Наталии Соколовой "Под кровом Всевышнего". Книга стала событием в мире православного книгоиздания и приобрела большую популярность. Это воспоминания супруги священника, чья молодость пришлась на годы тяжелых советских антицерковных гонений, матери пятерых детей, двое из которых стали священниками и один – архиереем, талантливой художницы. Пожалуй, главное достоинство этой книги – исключительная откровенность, реалистичность, правдивость. В отличие от ряда "благочестивых мифотворцев", произведения которых в изобилии можно было обнаружить в ассортименте церковных лавок начала 90-х, Наталия Соколова ясно дает понять: подлинная христианская жизнь – не лубочная картинка, переступив однажды церковный порог, вы не будете раз и навсегда избавлены от ошибок, несовершенства, боли. В книге откровенно рассказывается об острых душевных переживаниях молодой девушки, женских болезнях, тяжелых родах, трудностях христианского воспитания детей во враждебной среде, семейных нестроениях. Самое удивительное, что, несмотря на такое обилие "негатива", книга оставляет радостное впечатление, дает надежду. Этот неожиданный эффект объясняется безупречной христоцентричностью книги, крепкой верой ее автора – в любых скорбях она неизменно обращается к Господу, черпает в молитве силы и утешение. Множество житейских и бытовых советов матушки Наталии – как православной девушке определиться в жизни, найти жениха, строить семью и воспитывать детей – вполне применимы и актуальны в наши дни, многие крупицы христианской мудрости, собранные в книге, принадлежат духовным наставникам автора, современным ей подвижникам благочестия, новомученикам и исповедникам.

Другая православная публицистическая книга, написанная женщиной о женщинах и выдержавшая несколько изданий многотысячными тиражами – это брошюра "Дерзай, дщерь!", подписанная "Монахиней N". Автор книги развенчивает ложные стереотипы, сложившиеся относительно роли и места женщины в Церкви и мире, совершенно беспощадно бичует наиболее свойственные дочерям Евы грехи и пороки: ханжество, лицемерие, празднословие, склонность к суевериям и оккультизму... Несмотря на то что воцерковленные женщины чуть не на каждой странице этой брошюры называются то "гибридом между человеком и змеей", то "православными ведьмами" ("Благочестивая и благообразная ведьма куда страшнее традиционной, старой и беззубой, с метлой"), автора хочется постоянно благодарить за каждую строчку, и, возможно, в первую очередь – за эту бичующую беспощадность. Это книга о том, какой в Церкви быть не надо, какие движения души следует пресекать на корню как губительные. Она не об абстрактных "злых бабках" и "приходских ведьмах", а о каждой из нас: "Как людоедка Эллочка, мы хотим мигом перекрасить облезлого кролика и выдать его за шиншиллу: четки до полу, потупленные глазки – вот и смирение, три канона да еще с акафистом – вот и молитва, лужа слез на исповеди – вот и покаяние. Ищем не чистоты сердца и послушания воле Божией, а доброго имени, показной праведности, почитаемой у людей".

В числе наиболее ярких "женских" книг следует отметить и "Женское одиночество" Марины Кравцовой, также выдержавшую несколько изданий. На первый взгляд кажется, что книга посвящена одной достаточно распространенной проблеме – трудности, а порой и невозможности для огромного количества наших православных современниц создать семью, особенно с братом по вере. Но, познакомившись с произведением Марины Кравцовой ближе, понимаешь, что книга может служить целой энциклопедией, включающей в себя самые разные аспекты жизни современной православной женщины: общение на приходе, социальное служение, диспуты на интернет-форумах, моду и стиль одежды и т.д. Автор призывает читательницу честно разобраться в себе, предельно ясно ответить на вопрос, является ли ее теперешний одинокий статус желанным, гармоничным состоянием, либо ее мучает нереализованное желание брака, материнства? В первом случае можно найти способ реализовать себя в чем-то ином, помимо семьи: духовной жизни, благотворительности, творчестве, работе. Во втором следует понять, какие именно качества мешают тебе познакомиться с мужчиной, заинтересовать его, построить серьезные отношения, и начать работу над собой. В книге приводится множество примеров из жизни святых Царственных страстотерпцев, которых автор особенно почитает, а также выдающихся женщин в российской истории.

А теперь поговорим о том, какие книги для женщин писать не надо. В годы интенсивной политической борьбы против либерализма приобрела популярность идеология, которую можно было бы условно назвать "патриотическим женоненавистничеством". Ее основные идеи вкратце можно сформулировать так: сильное государство невозможно без многочисленного населения. А мы, русские, катастрофически мало рожаем, и потому скоро нас вытеснят мигранты с юга, таджики, китайцы, или Запад превратит в колонию, сырьевой придаток.

С призывом "больше рожать" трудно не согласиться. Православная Церковь благословляет многодетные семьи, поддерживает традиционный уклад. Проблема в том, что в "патриотических" статьях и брошюрах вина за российскую демографическую катастрофу возлагается исключительно на один пол: "Женщины эмансипированы, стремятся делать карьеру, не хотят подчиняться мужу, курят, пьют, пользуются контрацепцией..." Подлинные мотивы шовинистического ворчания и брюзжания очень верно подметила уже упомянутая выше "Монахиня N": в этой идеологии сквозит только желание самоутвердиться за счет более слабого и безответного, выместить собственные психологические комплексы, а не найти пути решения реальных проблем. Авторы одного из патриотических ресурсов дописались до того, что, по их мнению, "женщины с удовольствием делают аборты". Без комментариев.

Возможно, кто-то возразит, что "женщины просто не желают слышать о себе правду". Но почему тогда книги "Дерзай, дщерь", метко обличающая лицемерие, ханжество и "платочковость", или "Женское одиночество", довольно жестко высмеивающая духовную инфантильность с ее бесконечными "благословите, батюшка", воспринимаются читательницами с благодарностью? Да потому, что их авторы указывают читательницам на наши общие реальные грехи, а "патриоты" пытаются обвинять женщину в том, что далеко не всегда лично от нее зависит. Представьте себе реакцию на "патриотическо-демографические" призывы разведенной сорокалетней женщины, матери двоих детей, надрывающейся на нескольких работах, чтобы прокормить семью: "Дорогая редакция, я бы рада дома сидеть и еще третьего ребенка родить, только вот мужа, способного семью содержать, и давно потерянное здоровье вы мне заказной посылкой вышлете или манной непосредственно с неба?" А ведь читательниц, которые по различным экономическим и социальным причинам никогда не смогут жить в патриархальной семье с традиционным распределением ролей, у нас миллионы. Стоит им принять голос "патриотов" за официальную церковную позицию, и они никогда не переступят порог храма.

Другой часто встречающийся неудачный прием в "женской" православной литературе можно назвать "благочестивым мифотворчеством". С читательницей пытаются общаться языком "сказки", предельно упрощая действительность. К сожалению, это дает не ту евангельскую простоту, о которой прп. Амвросий Оптинский говорил "где просто, там ангелов со сто", а примитивный бытовой магизм. В такого рода литературе обычно большое внимание уделяется "правильному" внешнему виду верующей женщины, если и обличаются какие-то грехи, то людей неверующих, нецерковных: "Надела длинную юбку и платок, научилась тихим голосом отвечать "спаси, Господи" – уже спасаешься, а они, что по улицам ходят с голыми пупками – позор и погибель". Не удивительно, что "мифотворческие" книги и журналы могут иметь завидный коммерческий успех, – ведь куда утешительнее читать о чужих грехах, нежели о собственных. Зачастую в подобной литературе даются сомнительные с научной точки зрения советы. Например, один священник в популярной брошюре утверждает, будто в период грудного вскармливания зачатие следующего ребенка не может произойти. Иногда пересказываются и просто бабьи басни вроде того, что "на каждом накрашенном ногте сидят бесы", а за ношение брюк женщины наказываются бесплодием.

Конечно, не следует переоценивать роль популярной православной литературы в процессе поиска новообращенной женщиной своего пути в Церкви. Помимо книг, существует еще и практическая жизнь приходской общины, пастырское окормление. Но так уж устроена современная женщина, и об этом свидетельствуют серьезные социологические опросы: поиск ответов на вопросы "как жить" в наших условиях прерванной традиции ищут не у мамы или бабушки, а в глянцевых журналах, брошюрах из серии "популярная психология" и на интернет-форумах. Несколько лет назад в журнале "Фома" было опубликовано печальное письмо девушки, которая пыталась жить в строгом соответствии с представлениями о порядочности, распространенными в православной среде и публицистике: "не строила глазки", "не вертела задом"... А итог-то вышел горьким: в 30 лет – ни семьи, ни любимой работы, да и духовная жизнь за навалившимися житейскими скорбями как-то смысл потеряла. Вряд ли кому-то хочется принимать на свою совесть тяжесть ответственности за чужие жизненные и духовные трагедии, а потому будем внимательнее к тому, что пишем, издаем и распространяем.

Источник: Церковный вестник

Ольга Курова
Православная книга
Интерьвю с М.Кучерской, Ю.Вознесенской, О.Николаевой

[сороконожка]

Я, к сожалению, ни одной их книжки не читала, да и слышала только про Кучерскую... Сестры, а кто читал - поделитесь личными впечатлениями ИЛи это более уместно в соседней теме, тогда пардон

[сороконожка]

Интересная статья, спасибо Кое-что из этого при случае почитаю

[Прогульщица]

сороконожка, Вознесенская - это такое православное фэнтези, на мой взгляд, на любителя. Я начинала ее читать, у меня не пошла. А вот Кучерская и Николаева - читаю с удовольствием Книги интересные, написаны с юмором, с мягким юмором. Очень приятно читать. Вот Нюрка как раз сейчас Кучерскую читает, может поделится впечатлениями.

[Прогульщица]

Ну, на самом деле, женское лицо православной литературы намного шире, чем написано в статье. Тут описаны канонические, так сказать, издания, которые уже много лет издаются. А ведь появляются и новые книги. Наталья Сухинина регулярно издается, Татьяна Шипошина новую книгу выпустила. Каждый месяц что-то новое появляется. Плюс еще в журналах печатается.
Шипошина, Полигон.
Сухинина, Какого цвета боль?

[Танюшик]

Николаеву и Кучерскую к прочтению обя-за-тель-но.
Ну Н.Соколову уже многие знают.

Оль, спасибо!..

[Танюшик]

сороконожка, Наташ, я в соседней теме написала, что Кучерская и Николаева, имхо, обязательны к прочтению. Они просто _очень хорошо и глубоко_ пишут. "Бог дождя" Кучерской - это лучшее, что я читала за последнее время.
Вознесенскую прочла "Мои посмертные приключения" очень давно, тогда она меня впечатлила неимоверно, но потом как-то примитивной уже казалось. Ну сказки такие, хотя многим нравятся. Вот помню мама с бабушкой мои пошли причащаться после этой книги...

[сороконожка]

Ага, надо, значит, почитать... Фэнтези, впрочем, вряд ли буду

[Нюрка]

Спасибо, интересно