I
Волшебник вошел в полумрак старого магазина сувениров, оставив посох у двери. Над прилавком спали ходики, время клубилось над ними сновидениями. У окна, влюбленно глядя друг на друга сквозь воду стекла, стояли молодые луна и ученик волшебника. Луна заметила старика первой и улыбнулась ему как давнему знакомому. Ученик обернулся, подхватил чашку свежезаваренного чая, и поспешил к волшебнику.

-Учитель, нам надо платить за квартиру– вместо приветствия заметил юноша. В его ореховых глазах заплясали цифры.–В этом городе цены завышены даже на время и воздух!

Старик тяжело уселся за письменный стол и пригубил чай. Достал из кармана маленькую бусинку, бережно положил на стол. За окном последняя ночь осени укрывала город дымной шалью.

-За три дня-ни монеты прибыли в магазине!–не унимался ученик. - Вчера я выставил на продажу птицу надежды. Искусная вещица-ее пение лечит душевные раны. Но покупатели не слышат пения, они видят только, что на правом крыле не хватает перьев.
-Или вот, раковина раскаяния–поднесешь ее к уху и услышишь горький шепот всех обиженных тобой когда-то. Редкий подарок судьбы–иметь возможность попросить прощения. Но посетители упорно слышат лишь шум волн.

Волшебник заговорил, не переставал любоваться бусиной:
- На перекрестке осени и зимы людские сердца слепнут и глохнут в туманах обыденности, друг мой. Вера гаснет от ветра предательств, надежда теряется в снегах отчаяния. Но сегодня все изменится. Видишь эту жемчужину? Это частичка ожерелья вечной любви. Каждый год в последнюю ночь осени я нанизываю тысячу бусин на тонкую нить доверия (посмотри в комоде, там должен был еще остаться моток от Ариадны). Ожерелье всегда достается самому нуждающемуся в нем. И в этот момент в мир возвращается гармония. К сожалению, ненадолго: бремя любви тяжело, нить рвется, бусины рассыпаются по всему свету. Но каждый год на исходе осени они снова возвращаются ко мне. Сегодня я нашел последнюю в кармане пальто.

Старик открыл верхний ящик стола и ученик увидел, что он до краев полон разноцветными бисеринками. Некоторые едва мерцали, другие искрились, были такие, чей цвет мог поспорить с самой тьмой.
А волшебник все еще любовался последней бусинкой. Она была молочной, с золотыми прожилками.
-Эта жемчужина соткана из самых нежных воспоминаний раннего детства: любовь к игрушке с оторванным ухом, блики солнца на стене, запахи матери. Мимолетные, слабые воспоминания - а стоит все это вспомнить старцу, как в душе он снова дитя.

Волшебник достал другую бусину-карамельку. Ловко нанизал ее на длинную нить рядом с первой.
-Это–безусловная любовь ребенка к родителям. Посмотри, какая она яркая, не знающая сомнений. Ее свет невозможно погасить ничем–даже отсутствием ответной любви. Жаль, что век ее недолог, как и само детство.

Ученик наклонился над ящиком, коснулся рубиновой бисеринки. От нее сладко пахнуло медовыми травами.
-Первая любовь–усмехнулся старик.–Величайшее противоречие Вселенной. Все верят в ее вечность, хотя нет никого, кто смог бы пронести ее через всю жизнь.
Ученик покраснел и тайком глянул в окно, где куталась в занавески прекрасная луна.
-Эта любовь как ураган,-продолжал волшебник.-Сметает все на своем пути, оставляя в душе лунные кратеры. Но нет человека, не мечтающего о ней.

Ходики на стене отсчитывали секунды и расстояния. Ожерелье тянулось по столу все дальше и дальше.
Старик зачерпнул ладонью бусины и выпустил по одной сквозь пальцы. В ладони остался прозрачный кристалл:
-Это любовь матери, похоронившей свое дитя. Алмаз, вобравший в себя абсолютный холод мира, сотканный из вечного горя и окаменевшего сердца.
Вот янтарная бусина последней любви. Она создана из благодарных слез. Их проливает старый любовник на могиле единственной подруги. Слезы горькой радости, что ушедшую любимую не постигнет горе одиночества.
А эта изумрудная бисеринка-любовь к домашнему питомцу. Она наполнена теплом преданных лап, звонким лаем и пустотой осиротевшей миски.

-Учитель, разве нельзя не нанизывать эти бусины?–взмолился ученик. В мире и так много горя. Разве нельзя сделать любовь чуть более счастливой?
-Нет лишних или неважных бусин, друг мой. Как нет ненужной любви..

Нить струилась цветной лентой все дальше и дальше: чистейший перламутр любви к искусству, где переплелись мелодии, акварели и кружево слов, рядом с пахнущей специями любовью гурмана; вот губительная страсть алкоголика, за ней- оловянная любовь-ревность. А следом лазоревая нежность пилота к небу, солоноватая мечта рыбака о море, фиолетовое обожание ботаником насекомых..

Волшебник здоровался с каждой бусиной. Некоторые он держал в руках дольше остальных, над другими вздыхал. Ночь подходила к концу, ученик задремал на стуле, уронив голову на грудь. Старик тепло посмотрел на юношу и нанизал бусины любви учителя к ученику и ученика к учителю бок о бок.

Остывший чай убаюкал чаинки на дне чашки. Волшебник открыл окно: луна заглянула в магазин, поцеловала спящего юношу. По ее круглой щеке скатилась слеза. Так нелегко быть бессмертной и уметь любить.
Утро выкрасило окна розовой пастелью. Ученик проснулся, поднял голову и потянулся. На столе лежало готовое ожерелье.

-Пора открывать магазин, друг мой.-улыбнулся старик.-Покупатель уже ждет.
Редкие прохожие спешили мимо магазина, ведомые за руку заботами. И только мальчик лет семи все медлил и всматривался в витрину.
Ученик распахнул двери и галантно поклонился:
-Входи, мой юный друг!
Не удержался, недоуменно посмотрел на волшебника–неужели этот ребенок достоин такого сокровища?
Птица надежды повернула механическую голову в сторону посетителя. Угрюмый пес веры поднял меховую лапу в приветствии.
-Я ищу подарок для мамы,- мальчик не отрывал взгляда от ожерелья на столе.
-О,-отозвался волшебник на этот взгляд.-Я уверен, что ты его уже нашел.
-Но у меня мало денег–покраснел ребенок. Он обшарил карманы и протянул в ладонях мелочь, ржавый гвоздь и птичье перо.
-Этого достаточно,-кивнул головой старик.–Я сейчас упакую твою покупку.

Не веря своему счастью, мальчик бережно взял сверток, и, бормоча благодарности, боком выскочил из магазина. Ученик украдкой вздохнул над кассой, рассматривая гвоздь и перо.
II
По остывшему парку первым зимнем днем медленно шли волшебник и его ученик. Ветер гнал по аллее листья и обрывки воспоминаний. У старого дуба играл на скрипке Фредерик Шопен. Снежинки таяли от струившейся из инструмента нежности и расплывались кляксами на сюртуке Маэстро. Старик поклонился гению.

-И все-таки, учитель, мне тревожно за мальчика, –не выдержал ученик. -Вдруг кто-нибудь увидит у него такую дорогую вещь и отберет?
Волшебник вздохнул:
-Люди, мой друг, видят только то, что ожидают увидеть. И никогда более. Когда-нибудь ты привыкнешь к этому..

По остывшему парку медленно шли двое: дворник в оранжевой робе, опирающийся на метлу как на посох, и пес с ореховыми глазами. Музыка летела за ними, роняя ноты, и вот уже капли нежности достигли комнаты под самой крышей многоэтажки, где, дрожа от серого похмелья, беззвучно плакала женщина, прижимая к груди разноцветное ожерелье.