Случай на Покровке
Эта незамысловатая история приключилась в середине 90-х, в начале сентября. Лето уже закончилось, но осень не спешила вступить в свои законные права. Днями было еще вполне тепло и даже по-летнему душно, но к ночи на город опускалась осенняя прохлада. На улице пахло прелыми листьями. По утрам же, когда камень зданий, за ночь отдавший все свое тепло, начинал источать прохладу, и становилось весьма прохладно. В общем, стояла та благодатная пора, когда студенты после каникул вернулись к учебе, но еще не успели забить свои светлые головы лишними знаниями. В то время по пятницам, после институтских пар, мы зависали в одной уютной квартире на Покровском бульваре. Жили там мои добрые знакомые. Совсем недавно, лишь в мае, они расписались, после чего и поселились в огромной «трешке», доставшейся в наследство от бабушки. Дом был по-дворянски стар. В широких коридорах вполне можно было устраивать турниры по мини-футболу. На стенах висели акварели с пейзажами и прочие натюрморды. Посреди большой залы стоял рояль. В общем, вся атмосфера этой квартиры располагала творить и вытворять. Еженедельно здесь устраивались квартирники. Подчас собиралось человек за тридцать. Все молодые, задорные. Каждый представлял себя если не гением, то по меньшей мере - талантом, подающим большие надежды. Лина в роли хозяйки квартиры была просто неотразима. Высокая, стройная. В ее облике чувствовался породистый московский аристократизм. И, если бы не коротко стриженные, ярко-красные волосы и разноцветные браслеты-фенечки, она вполне могла блистать в салонах начала века. На правах хозяйки Лина встречала гостей и всех напутствовала коротким инструктажем: - Курить на балконе, посуду не бить. Что принесли – давайте сюда, Володька в холодильник отнесет. Гости рассаживались кто куда. Кто-то вполголоса напевал, подыгрывая себе на гитаре. Чаще всего – Цоя, Летова, Чайфов, Башлачева. Кто-то травил анекдоты. Всё это обильно запивалось пивом и вином. Часам к семи все подсаживались к импровизированной сцене, устроенной в зале у рояля и начинался квартирник. Пришедшие читали свои стихи, под аккомпанемент гитар пели свои песни. Кто-то показывал одну-две вещи, а некоторые выдавали сразу целый концерт. Потом делились впечатлениями. Ближе к полуночи расходились по домам, те кто жил далеко зачастую оставались ночевать. В тот вечер Вадик с непонятным прозвищем «Крестик», до этого никогда ничего не читавший, попросился на сцену. - Вот, написал стихотворение, хочу вам показать, - он достал общую тетрадку, на обложке которой было выведено готическими буквами: СОПРОМАТЪ, и начал читать. Я выломал звук из оконного круга, Я нёбом коснулся высокого неба… Когда он закончил, в комнате было тихо. Секунд через десять раздались хлопки и громкие крики: - Ну ты даешь! - Супер! - Силён! …Через пару-тройку недель, когда осень утвердилась в своих правах, а зеленый цвет совсем исчез из окраски деревьев, Крестик опять запросился на сцену. В этот раз он извлек общую тетрадь, название которой было переделано из «Термеха» в «Территорию меха» и, залпом влив в себя полбутылки пива, начал: Четыре стихии в споре сошлись: Кто из них для людей всех нужней? Четыре стихии в споре сошлись: Кто из них для людей всех страшней? Молвил ОГОНЬ: «Я согрею - смогу В лютую стужу, в ненастье, в пургу. Я – тепло, я – и свет, Без меня жизни нет». Возразила ВОДА: «Всех питаю собой; Для растений, людей я в полуденный зной Всех на свете нужней. Я – во всем, ей-же-ей!» ВОЗДУХ лишь рассмеялся: «Вас мне слушать чудно! Без меня этот мир бы жил секундой одной!» Грохотала ЗЕМЛЯ камнепадами слов: «Я же твердь, я основа основ! Я – дороги, дома, Я – леса и луга, Я – планета Земля. Человек – мой слуга». Похвалялся огонь: «Нет страшнее меня Все сожгу, превратится в пепел плоть и броня!» Рокотала вода: «Я сильнее огня! Я – цунами, поток, Я – большая волна». Воздух вторил в ответ: «Дуну я – городов уже нет. Все смету я дыханьем своим - Станет мир, словно дым». «Рассержусь я, - сказала земля, - и Ему не стоять на ногах. Сброшу все в один миг – города, что стояли в веках». Так четыре стихии Спор вели меж собой. Так четыре гордыни Спор вели меж собой. Но замолкли, устали, Превратились в кирпич. Он, суть плод их союза, Но им его не постичь. Чем он станет – стеной. Чем он станет – тюрьмой? Домом, храмом, забором, заводом? Как решит Человек. Его воля – свобода!
Но последнюю строчку за него закончил Костик. Невысокий вечно взлохмаченный парнишка. - Блинский блин! Что за нафиг! – он от волнения вскочил и, размахивая руками, готов был уже наскочить на Вадика. – Да за такое! Это же мой стих! - Да ладно-ладно, успокойся. Я просто пошутил. Хотел всем показать, насколько мы увлечены собой. Своим творчеством. Настолько замотаны, что никто даже и не вспомнил, что ты его читал здесь прошлой весной. Шумно все обсуждали и согласились, что нехорошо вышло. Потом кто-то спросил у Вадика: - А тот, первый стих – твой был? - Да нет, - усмехнулся Крестик. – Это Андрей Вознесенский.
Разметала жизнь друзей-товарищей. Оборвались узелочки-ниточки.Но урок, который был преподнесен в тот вечер, научил нас внимательнее и трепетнее относиться к чужому творчеству.
Автор: Дионисий Николаевич
4 место
Голосов: 7
Просмотров: 805
Facebook
Вконтакте
Мой мир
Одноклассники
Google+
|
Анонсы статей
Почему начинаются роды? Учеными выдвигается множество теорий причин наступления родов, которые можно свести к нескольким основным направлениям...
Фильмы о силе духа и надежде Мы чаще встречаем таких людей на киноэкране, чем в реальной жизни. Но когда это происходит - тем дороже нам такой образец несгибаемой веры, надежды и...
Что нового ждет пациентов в 2024 году? Профилактика – одно из приоритетных направлений развития программы госгарантий. Ведь возникновение и развитие заболевания легче предупредить, чем потом долго лечиться...
Реклама
|