«Что это такое проникло в мир? Лазло? Кто это такой?»

К. Льюис

Вот дом, который построил жук.
А это певица, которая в темном чулане хранится,
В доме, который построил жук.
А это веселая императрица,
Которая часто кусает певицу,
Которая в темном чулане хранится,
В доме, который построил жук.
А это, знакомьтесь, Носица-С-Косицей…

В наш мир попытался проникнуть Лазло. И, так уж получилось, когда он проникал в наш мир, то случайно провалился в маленькую щелку между мирами. Знаешь, как иногда монетка выпадает из дырявого кармана куда-то в подкладку, да так, что никак ее не достать. Карман зашивают, а монетка так и остается внутри куртки – ни туда, ни сюда. Вот так и Лазло.

Упал Лазло прямо на Носицу-С-Косицей. Она жила в мировой подкладке уже давно. Сначала Носица-С-Косицей жутко испугалась, ведь до этого там никого не было кроме нее. Но потом Лазло встал, отряхнулся, представился и даже немного понравился Носице-С-Косицей. «Какой слазливый» - подумала она. И тоже представилась. «По сравнению с нашими лазными лазлихами, она ничего – подумал Лазло – и косища у нее носищная».

Так вот познакомились Лазло и Носица-С-Косицей. Друг друга считали они прекраснейшими созданиями, какие только существуют во всех мирах. А все потому, что зрение у них было в разных измерениях. Так бывает, что тебе кажется, будто человек некрасивый, а у кого-то зрение другое и для него нет человека прекрасней. А если бы мы увидели Лазло или Носицу-С-Косицей, мы бы их посчитали уродышами. Все потому, что у нас зрение неправильное. Другоизмеренное.

Вечерами Лазло и Носица-С-Косицей смотрели сквозь маленькую щелочку в наш мир. Видели они обычно некрасивое существо с большим ворохом светлых цилиндров сверху, неровных, щербатых и местами изогнутых, двумя призмами по сторонам, отливающих синевой, и двумя лазоревыми конусами снизу. А посередине изогнутая плоскость, по цвету что-то среднее между малиновым, лимонным и черным. Странное создание перемещалось из стороны в сторону и рассказывало удивительные истории. Вот одна из них:

«Весна на носу. Сидит ножками болтает и смеется. Я ее спрашиваю:

- Ты чего тут сидишь? Иди, снег топи, ручейки запускай. Расселась она!

А Весна только улыбается в ответ:

- Я же маленькая еще, не выросла! Подожду недельку-другую, вот тогда и за работу приняться можно.

И снова смеяться начинает. И ногами сильнее болтает. Вдруг – раз – и ногой мне по носу заехала.

-Ой! – говорит, - Я случайно!

А сама ножки поджимает. Но я-то уж заметил.

- Гляньте-ка! А ты ведь подросла.

Весна насупилась, сжалась вся, сидит, ручонками глаза трет.

- Ты чего? – спрашиваю, - Чего потекла-то?

А она шепчет:

- Боюсь я. Снега много, а я одна. Да еще и маленькая. Вдруг не справлюсь? Придет время цветы сажать, а у меня еще сугробы лежат. Утки прилетят, а у меня лед на озере. Страшно вырастать, за дела браться.

А я ей в ответ:

- Ну, милая моя, пока сидеть будешь, ножками болтать и бояться попусту, снег сам не растает. Вставай-ка, родная, и начинай.
Потихоньку, помаленьку – глядишь и справишься со всем.

Весна с носа сползла, слезки вытерла и говорит:

- Пойду я. Может и справлюсь. Целый март еще впереди. И половинка апреля.

И испарилась, только я ее и видел».

- Какая странная история, не правда ли? – спросила Носица-С-Косицей.

- Да, действительно, - ответил Лазло, - В ней так много непонятных мне, залазных слов, значения которых я даже не могу себе представить!

- Но от этого повествование не становится хуже. Этот рассказ завораживает меня. Он прекрасен! – промолвила Носица-С-Косицей.

-Как ты думаешь, он сам придумал все эти слова или в его мире они правда существуют и даже что-то значат, моя несносная?

- О, я не знаю…Я вообще мало что знаю. Знаю, как приготовить лазанью для тебя, а слова…Никогда бы не придумала такое красивое слово – Весна. Но и вообразить, как она выглядит, я бы тоже не смогла. Зато смотри, как интересно – такой некрасивый, а рассказывает – заслушаешься. Искосник слова.

А существо тем временем продолжало свою историю:

«Через месяц не узнать было город. Сугробы стали потихоньку оседать, везде ручьи, снег черный, рыхлый – и недели не пролежит.
Хорошо постаралась Весна.

Прошло еще время. На земле проросла трава, распустились первые цветы. Почки все полопались, вытолкнули на белый свет клейкие листочки. Птицы стали галдеть без умолку, Весну хвалить.

Однажды смотрю – на пороге дама какая-то. Я ее спрашиваю:

- Вы к кому?

А она в ответ:

- Не узнал? Я – Весна. Только я подросла немножечко.

А сама красавицей стала такой – диву даюсь.

- Ты чего пришла? – говорю.

- Попрощаться, - отвечает мне Весна.

- Ну, прощай! – а сам глаз от нее оторвать не могу – красивая, статная, румяная.

- У меня к тебе просьба одна есть. За моим братцем приглядеть, как за мной приглядывал, уму-разуму его научить.

- Пригляжу, - говорю.

- Прощай, - шепнула Весна. И снова испарилась, как тогда.

Вдруг слышу:

- Привет!

Скосил я глаза – на носу Лето».

Существо вновь замолчало, теперь уже надолго.

Лазло и Носица-С-Косицей отошли от щелочки. Существо заваливалось на бок и зажмуривало квадратные глаза. Теперь на него не было интересно смотреть. Вместо странноватой, но понятной речи оно начинало издавать страшные звуки. Свет в щелочке померк и из желтого стал розовым, а затем, через голубоватые блики исчез. Большой мир погрузился во тьму, из которой продолжали доноситься нелицеприятные звуки, исходящие от существа.

- Как, и это все? – спросила Носица-С-Косицей и попыталась скосить глаза к носу, как в рассказе. У нее почти получилось, но увиденное ей, пожалуй, нельзя было назвать Весной. Носица-С-Косицей смущенно раскосила глаза обратно.

- Это было волшебно, излазительно! – воскликнул Лазло.

- Хотела бы я уметь так интересно и плавно говорить о несуществующих вещах, - сказала Носица-С-Косицей, вздохнула и посмотрела в миленькое окошко неправильной шестиугольной формы, украшенное синими тряпочками с двух сторон. За светло-сиреневой пленкой зеленела крохотная звезда, нисходящая в оранжевую лужу. В мировой подкладке, в их мире для двоих наступала ночь.