Детская пока пуста Детская 0-1 Детская 1-3 Детская 3-7 Детская 7++ Спальня Гостиная Кухня Библиотека
Объявления
ВНЕ ПОЛИТИКИ. Любые политические провокации, демонстрации и намеки запрещены
Уважаемые новые пользователи!
Для активации профиля пишите администраторам или в доступный вам форум. Активация через почту временно приостановлена

Привет, Гость ( Вход | Регистрация )

› #40477 | Yllianna

Анечка

Мама сказала:

- Не бойся, Анечка, в садике много деток. Ты обязательно с кем-нибудь подружишься.

Мама улыбалась и нервничала. Он что-то знала, но не хотела сказать.

В садике было шумно. Много деток – тут мама оказалась права. Детки бегали, толкались, дергали за платьице, и маму тоже дергали
.
Вышла строгая тетя и крепко взяла Анечку за руку. Мама быстро повернулась и ушла. Даже ничего не сказала.

Первый день тянулся как год, нет, больше – как сто лет! Все было не так, как дома. Умываться, толкаясь рядом у кранов, которые брызгаются водой. Анечку оттеснили, и она умылась последней, а вытереть лицо совсем не смогла – все полотенца были мокрые и грязные. Потом стоять, держась за руки, в кругу. Ее левую руку сильно сжал какой-то мальчишка, а потом потянул к себе. Анечка с ужасом смотрела, как он подносит ее вымытый кулачок к своему увешанному зелеными соплями носу – и вытирается, сразу и своей рукой, и ее. Она хотела вырвать руку, вытереть о платье, но мальчишка не отпускал. В отчаянии она повернулась вправо – и встретилась взглядом со спокойными серыми глазами. Коротко стриженый, беленький мальчик молча кивнул ей, утешая. Он сразу все понял! Анечка благодарно посмотрела на него, но он уже отвернулся – воспитательница, имени которой она пока не запомнила, что-то скомандовала…

Через несколько дней на прогулке Анечка подошла к калитке. Ей показалось, что вот сейчас эта ярко раскрашенная цветами дверка распахнется – и войдет мама. Вдруг ее пораньше отпустили с работы? Дверка даже как будто приоткрылась… Анечка подбежала, дернула за холодную железную ручку… Нет. Заперто. Она подняла голову вверх, чтобы слезы не вылезали все сразу. А то руки грязные, начнешь вытирать – все лицо испачкается.

И вверху она нечаянно увидела чудо. С каждой ветки свисала тоненькая паутинка. Их было так много-много – больше, чем деток в садике. И все они качались и сверкали на солнце. Одна паутинка висела, оказывается, чуть ли не у самого ее носа. И на конце ее было что-то зелененькое. Маленькая гусеничка! Анечка поймала ее, зажала в руке. Приоткрыла. Гусеничка смешно извивалась, щекотала ладонь. Ладонь пахла зелеными листьями и словно бы семечками. Анечка огляделась и поймала еще двоих гусеничек. Ей срочно надо было хоть с кем-нибудь поделиться…

- Ты что тут делаешь?

Она оглянулась. Серые глаза, подсвеченные солнцем, искрящиеся, добрые и внимательные. Она молча раскрыла руку и показала добычу. Потом они долго стояли вместе, глядя вверх, где в солнечном свете раскачивались тонкие сверкающие нити. Долго, наверное, сто лет. Пока воспитательница не позвала на ужин…

Теперь она знала, что у нее есть друг. И даже знала, как его зовут. Так смешно, чуть не забыла спросить, но потом вовремя вспомнила. Уже на пути, когда все стояли парами, она – с сопливым мальчиком, он – с рыженькой бойкой девочкой, совсем рядом. Дима. Его звали Дима.

На следующий день она начала думать. Гусенички все убежали, она проверяла. Но надо найти другое чудо – и тогда все повторится. Анечка спряталась за деревянную веранду и крепко, сильно задумалась. Она в первый раз в жизни посмотрела на себя как бы со стороны. Обычная девочка. Две тонкие косички с красными лентами, сшитое мамой платьице, сандалики. Руки в царапинках, ноги в синяках. Что она умеет? Не так уж много. Ее часто обгоняли в беге, обыгрывали в детских играх. Поэтому играть она не очень любила. Училась читать, вышивать на маленькой тряпочке, а больше всего любила просто наблюдать – смотреть, слушать… Дома у нее нет ни новых игрушек, ни кошки или, скажем, лошади – ничего, чем можно было бы похвастаться и этим привлечь внимание. Оставалось только что-нибудь выдумать. И она долго, упорно думала, пока остальные дети беззаботно играли на солнышке.

Назавтра, идя в садик, она часто наклонялась. Срывала некусачую крапиву. Она покажет Диме, как вынимать из нее цветочки и пить из них сладкий сок. А иногда в цветочке попадается муравей. Его можно достать, если схватить за голову. И отгрызть хвост, он кислый, но довольно вкусный. А еще на макушке у крапивы съедобные листики, ими потом можно закусить. И – чуть не забыла – оставшуюся травинку можно облизнуть и сунуть туда, где муравьи бегут по дереву, они покусают травинку, и она тоже станет кислая, можно облизывать, очень смешно. Анечка радостно подпрыгивала на ходу, и мама радовалась: вот как быстро дочка привыкла к садику!

- Это что еще у тебя там? Ну-ка, давай сюда сейчас же! Посмотрите, дети! Вот что она притаскивает в группу! А ты знаешь, что на траве могут быть микробы? Не отвечай! Самая умная, да? Марш сейчас же мыть руки!

Анечка стояла у раковины и не могла опомниться. Уши и лицо у нее горели. Надо было сразу прятать крапиву в шкафчик, тогда бы она не заметила… Нет, все равно бы отняла… И все смеялись, даже Дима. Никто ее не пожалел, все только смеялись…

Весь день при молчаливом одобрении Зои Петровны ее дразнили. К вечеру она совсем сникла, а дома разболелась. Вернулась в садик только через две недели, похудевшая, бледненькая.

Дети весело играли, никто не обращал на нее внимания. Все просто забыли. Она забилась в любимое место – за веранду – и все время стала проводить там. На дворе стояло лето, всем было весело, скоро и садик должен был закончиться – а там! Школа, это уже почти как стать взрослым! Там будут октябрята, потом пионеры, потом… В общем, будет гораздо лучше, чем здесь. В группе Анечка брала книжку и садилась в уголок. Она уже совсем хорошо читала и, когда погружалась в книгу, словно переставала существовать. Ее не отвлекали, даже не замечали. Вскоре состоялся выпускной день, всем вручили по книжечке и отпустили домой.


…Первое сентября прошло как в тумане. Анечка ничего не запомнила. Мама туго заплетала косички, в руках оказался пышный букет флоксов. Было очень много людей и шума, и она стояла, опустив глаза в землю и нюхая букет, чтобы не расплакаться. Потом папа и мама исчезли, а ее куда-то повели, посадили на холодный стул, рядом кто-то плюхнулся. Пришла учительница, она оказалась старая, некрасивая и сердитая. Громким голосом, совсем неласково, она что-то говорила, как будто угрожала заранее, если кто не будет слушаться. Все дети вокруг притихли. Анечка не смела поднять глаза второй раз.

Учительница сразу показалась ей страшной, как мачеха из сказок. Оказавшись наконец дома, она легла в кровать и уснула, хотя до вечера было далеко.
Постепенно она стала узнавать больше. Дети в классе давно уже подружились между собой, а она еще не всех знала по именам. Но одно она уже узнала – самое главное – Дима тоже был здесь. Здесь, а вовсе не в параллельном классе или в другой школе. Его серые внимательные глаза задорно сверкали, когда он играл с мальчишками.

«Я подойду к нему и спрошу – ты помнишь?» Сияние солнца, блеск тонких нитей, волны тепла… Она выбирала нужный момент, но его все не было. На уроках надо было сидеть очень тихо. Марья Абрамовна кричала, ставила в угол, била линейкой по рукам. На переменах Дима убегал играть с мальчишками, и она не знала, как застать его одного. После уроков он сразу исчезал, не успеешь оглянуться – а его уже нет. Пока она складывала вещи в ранец, пока переобувалась – класс пустел мгновенно.

Вскоре она тоже научилась собираться быстро. Папа уехал, мама говорила – далеко, в командировку. Он забрал с собой все вещи, только в самом низу ведра с грязным бельем лежала его старая рубашка. Когда Анечка шла мыться, она сперва закрывала за собой дверь, а потом сразу выкапывала эту рубашку и нюхала ее. Рубашка тепло и успокоительно, надежно пахла папой. Теперь нужно было помогать маме – идти в магазин постоять в очереди, развешивать белье на улице, гладить, выбивать ковер…

Однажды, гуляя во дворе, Анечка встретила Диму. Так неожиданно, что она растерялась. В руках у нее была охапка снятого, холодного, пахнущего осенью белья. Только глаза смотрели поверх этой белой горы – испуганно, с надеждой.

- Выйдешь сейчас погулять? – спросил он, как будто они дружили всю жизнь.

Она молча кивнула – и помчалась домой, как на крыльях. Выбежала во двор, и они некоторое время стояли молча. А потом побежали собирать листья, и откапывать каштаны, и разыскивать подходящую развилистую ветку для рогатки… Домой она вернулась в темноте, с горящими глазами, разрумянившаяся. Красный, ясный день. Без ужина, без задних ног она рухнула спать.

Но в школе все осталось так же. Он – с мальчишками, она – одна. Каждый раз, снимая белье, мчась в магазин с авоськой, просто выходя прогуляться, она искала его – и не находила. Она научилась подслушивать, и иногда ловила обрывки мальчишечьих разговоров – как они ходили на гаражи за запчастями, как в лесу поймали ежа и еле убежали от пьяных мужиков, как сделали рогатки и охотились на голубей – и она видела, как они хвастались друг перед другом этими рогатками, и запомнила их в мельчайших подробностях. Как дразнили пьяного старичка, и как он рассердился и стал кидать в них камнями. Как выудили из мусорки сломанный паровозик, разобрали и раздобыли моторчик, и будут строить настоящий катер и запускать в озеро… Ей до боли хотелось участвовать с ними во всем этом, но если она подходила слишком близко, они оборачивались – и в их глазах, с презрением оглядывавших ее с головы до ног, она видела тощую нескладную девчонку, неумеху, с которой не стоит и связываться. Дима на нее не оглядывался, он смотрел только на мальчишек.

После долгих поисков она нашла сучок, вырезала его, обточила и сделала рогатку. Не такую красивую, как у них, но все же. Научилась строгать ножиком, порезав несколько раз себе пальцы и отстрогав кусочек ногтя «с мясом». Стала гонять на стареньком велосипеде не хуже мальчишек. Но приблизиться к ним не смогла.

Папа больше не приезжал. Мама не хотела говорить о нем. Рубашка из ванной исчезла, осталось только воспоминание. Правда, если закрыть глаза и понюхать собственную рубашку, это было чем-то похоже. Но память становилась все бледнее, расплывалась, как старая ткань. Папа превращался в плоское черно-белое лицо с фотографии, а потом и фотография из альбома куда-то делась.

В шестом классе начались влюбленности. Все дружно писали анкетки, писали на заборах, писали друг у друга в тетрадках, загибая листы «секретиком». Аня чутко прислушивалась к разговорам. Ей тоже хотелось поделиться своим секретом, записанным сложным шифром на треугольной складке. Но в классе у нее не было подруг, а в общих анкетках она стеснялась писать то, что было на сердце. Дима вырос, стал крепче, но спокойное выражение его ясных глаз осталось прежним. Аня пыталась поймать его взгляд, но он равнодушно скользил по ней. Теперь класс стал дружнее, можно было общаться и на уроках – записками, и на переменах – списывать друг у друга, повторять сложные правила. Но это было совсем не то общение, какого требовала ее душа. Перелистывая чужие ответы в анкетках, она каждый раз холодела, видя написанную чужой рукой заглавную букву «Д» с точкой. Понимала, что у нее нет шансов. Но продолжала верить в невозможное. Она тоже вытянулась, лицо стало выразительнее, коса – толще, а глаза – ярче. Но в зеркале она по-прежнему видела лишь нескладную, угловатую девчонку.

К десятому Дима стал одним из самых видных парней в классе. Знающий, умелый, ловкий. Он знал, что на него смотрят, и старался изо всех сил. Аня тоже смотрела на него. Им нельзя было не залюбоваться. Но когда другие девочки подходили, смеялись, толкали его, когда, сверкнув глазками, просили подать пальто или передать ручку, когда, глядя прямо и немного вбок, передавали ему записки, она только смотрела, и смотрела так, что никто не мог бы ее на этом поймать. Она чувствовала, что словно занавешена чадрой – вот блеснули глаза, и через мгновение блеск исчез.

Она по-прежнему много читала, но теперь еще полюбила гулять. Не слушая ворчания мамы, что по дому от нее помощи не дождешься, она уходила к лесу, к речке, к тихим пустым улочкам. Там перед ней разворачивались целые драмы. Вот она, совсем не похожая на себя, в ослепительно красивом платье и в маске, приходит на бал. Дима тоже здесь, он растерян, он не знает, с кем и как танцевать. Кроме того, за ним гонятся злодеи, хотят его убить. Но она ловко увлекает его в танец, потихоньку проводит к потайной двери, и они подземным ходом выбираются наружу. Дима спасен, он хочет узнать, кто эта таинственная и прекрасная незнакомка? И она, стыдливо отвернувшись, снимает маску. Теперь он видит, как она была предана ему все эти годы, как ждала его внимания, как…

С ветки с противным криком срывается ворона, за ней еще одна. Мираж разрушен. Ноги мерзнут в промокших стареньких сапожках, протертые перчатки не греют тонких, бледных пальцев. Пора возвращаться домой, к посуде, чистке картошки и маминым попрекам.

Школа внезапно окончилась. Аня поступила в институт. Жизнь стала убыстряться, дни пролетали так быстро, что потом и не вспомнишь – а были ли они?
Возвращаясь домой на электричке, на всегда садилась в первый вагон, и очень огорчалась, если не удавалось сесть к левому окошку. Дело в том, что Дима жил довольно далеко от нее. Теперь она понимала, почему так редко встречалась с ним в детстве. Если бы она не была такой робкой тогда, то могла бы пройти одну станцию пешком, как Дима ходил каждое утро в школу, и оказалась бы в том районе, где он жил, и где встреча была бы более вероятной. Но она знала только свой двор, да два ближайших продуктовых магазина, да пятиминутную тропинку до школы. Теперь она думала так: Дима тоже едет из института, он поступил в Горный. Если он будет выходить, то здесь, из первого вагона. И она увидит его. Входя в раздвижную дверь, она слегка задерживалась и оглядывала пассажиров. Если он здесь, можно будет смотреть на него украдкой всю дорогу. А может быть, он заметит ее и подойдет, все-таки вместе учились. Или, если он сел не в первый вагон, то пока стоит электричка, он пройдет мимо, и вдруг взглянет вверх, и в окне увидит ее глаза, и все поймет…

Она часто корила себя за свою нерешительность. Столько возможностей было упущено! Ведь, как бы то ни было, а они каждый день были рядом. Кто знал, что это так быстро закончится? Теперь просто так его уже не встретишь, не поздороваешься, не заглянешь в глаза. Только и остается перебирать в памяти мгновения счастья – взгляды, улыбки, случайные встречи, рукопожатия… Как сидели в одной команде на «Умниках», как ездили с классом в музей, и стояли плотной толпой, толкались, смеялись и валились друг на друга… Песок сквозь пальцы.


Как только у нее появился первый аккаунт в социальной сети, она тут же задала нужный поиск, и через пять минут уже смотрела на милое лицо. «В отношениях» - резануло по сердцу, но потом она усмехнулась. А чего еще ждать? Он красивый, ловкий, умный. Быстро пролистала его фотографии. Наверное, это она. Красивая, яркая девушка. Смелая, уверенная в себе, как и он. А вот песни… Она долго слушала, многие были ей знакомы, откликались в сердце. Несколько песен он написал и исполнил сам, и она прокрутила их по нескольку раз, изучая. Отошла от компьютера, взяла гитару. Попробовала спеть их на память, чтобы лучше почувствовать. Стать ближе. У нее тоже были песни, записанные на кассету, но она не решилась делиться ими с кем бы то ни было. А может быть, стоило бы их выложить тоже?

- Мам, ты не видела, тут лежала моя кассета, черная такая?

- Не знаю, дочь, тут тетя Таня приходила, просила дать ей на что записать, там заговоры какие-то по радио читают, говорит, от всего помогают. Я ей дала парочку ненужных.

- Мам…

- А нечего свои кассеты по всему дому разбрасывать! Сколько раз говорить! Я откуда знаю, что там у тебя? Валяется – значит ненужная. Иди сама теперь разбирайся, меня не впутывай.

Песни пропали…

Осталась одна, без мелодии, от которой черновик был в тетрадке по философии:

«Души… Птицы…
Разлетелись, руша клетки, сквозь границы
В небо…
Мысли. Птицы –
Погодите! Ну постойте же! Останьтесь!
Не догнать…
Руки-птицы
Встрепенулись, запорхали, понеслись,
А куда – не знают сами,
Только ветер
Гонит стаи
Рук слепых»…


Наступило никчемное время. Аня закончила институт и устроилась работать в школу, вести группу продленного дня. У Димы в аккаунте появились бесшабашные фотографии «джинсовой» свадьбы, а вскоре и смазанное фото пухлого малыша. Больше Аня к нему на страничку не заходила, да и вообще забросила соцсети.

Мама тяжело болела, и время сжалось до предела. Утром – завтрак, покормить маму, рысью в магазин, в поликлинику за рецептом, в аптеку. Покормить маму, перехватить что-то на ходу. Выгулять старую, облезлую мамину собачку, приготовить заранее ужин. Вечер – школа, шум, непослушные дети и недовольные родители, забежать в магазин, покормить и обиходить маму, снова выгулять собачку, спать. Сейчас она была словно пристегнута к маме невидимой булавкой, но парадоксальным образом это же ее и спасало – помогало сохранить видимость нужности, побудить себя заниматься чем-то, не пропасть окончательно в паутине безразличия… Белка в колесе, кошка, бегущая за собственным ускользающим хвостом. Ловец вчерашнего дня. Кругом нее гремела и кружилась в жизненном вихре людская толпа, а ее жизнь разлеталась как сон…

В зеркало теперь уже можно было не смотреть. Да и раньше – что она надеялась там увидеть? Расцвета, обещанного книжными мирами («Я и сам удивился, увидев, что за эти два года из нескладного подростка она превратилась в нежную, красивую девушку»), не произошло, словно она из детства сразу перескочила в старость, увяла, не успев зацвести.

Правда, в школе на нее заглядывался немолодой учитель физики. Он приходил и начинал долгие, умные разговоры. В глаза не смотрел, но оказывал знаки внимания: то цветы, то шоколадка. Аня знала про него, что не женат, живет один. Он спрашивал о здоровье мамы, выражал сочувствие. Напрямую предложения не делал, но давал понять, что готов разделить с ней и заботы, и радости. Регулярно приглашал в театр и на концерты классической музыки. В общем, положительный мужчина. С таким можно и рядом быть, и защиту найти. А сердце… Что сердце? Молчит. А может, стерпится – слюбится.
Она решила попросить совета. Не у мамы – маме она давно не доверяла. У психолога, Нины Юрьевны, иногда приходящей в школу для консультаций и работающей как с детьми, так и со взрослыми – учителями и родителями.

Но, пока собиралась с духом и с мыслями, стало не до того. Умерла мама.


- Здравствуйте. Проходите, располагайтесь поудобнее. Расскажите о себе, о своей проблеме.

- Добрый день. Понимаете, проблем так много. Я не знаю, с чего начать.

- Начните с главного. Что Вас сейчас особенно тревожит?

- Вы знаете… Мне как будто все время чего-то не хватает. Я живу как будто в пустоте. Но, знаете, это ведь не так. НУ, то есть я работаю, у меня работа хорошая, деньги опять же платят нормально, сейчас не всем так везет. Ну там, коллеги, в походы мы ходим, с рыбалкой, с песнями. Тут-то вроде все ничего…

- А в личной жизни?

- Тут, знаете, такое дело… Я в институте влюбился, ну, сошелся с Катькой, ну и она сказала, что беременна. И мы расписались. Но, понимаете, с ней гулять было одно, а потом… Я стал чувствовать себя лишним. Потом родилась Ирка, потом к нам ее мама переехала… И я стал уже лишним совсем, я им был не нужен, только деньги приноси и все время что-то покупай. И я им сказал: если вам моя квартира нужна, ну берите и живите. А я к другу пойду, у него комната свободная. Потому что я и сам виноват, конечно. Это вроде игры было, а получилось вот так. И я думал, что если я им нужен, то они позовут меня обратно. Но я смотрю, никому я там особо ни к чему. Даже и Катька мне говорит: ты, говорит, Ирку к себе сильно не приучай, а то сейчас у нее появится новый папа, так пусть его любит. Я и не приучаю, хотя жалко. Ирка, она хорошая, хоть и маленькая совсем…


- Здравствуйте. Знаете, после прошлой встречи я много думал, и вот пришел опять.

- Так. Давайте тогда начнем с Вашего детства.

- Вот что я Вам скажу. Когда я думаю про детство, я почему-то не родителей вспоминаю, я же с ними совсем мало жил, и то только по воскресеньям. У нас в садике пятидневка была, я там, кажется, чуть не с рождения сидел. Я даже не помню, как родители ушли. Просто раньше забирала мама, говорила, папа спит, не буди. А потом стала приходить бабушка. А в школу меня уже тетя отводила. Тетю вот я хорошо помню, но ей не до меня было – и свой сын, и я, мужа нет, так что я больше по улице бегал, чем дома сидел. А уроки в школе сразу делал, и портфель там оставлял, чтоб не мешался. Вся жизнь на улице, вот так.

- Так что Вы вспоминаете из детства? Например, самое хорошее?

- Вы знаете, был один день. Я вечером лежал на раскладушке в садике и думал – вот сегодня что-то хорошее было, а что? Вспоминал, вспоминал и вспомнил. На меня посмотрела девочка. Я таких глаз не видел никогда. Коричневые, серьезные, веселые. Ив них – целый мир! И столько чувств! Разных! Это я сейчас уже понимаю. Обида была, и желание дружить, и делать добро, и под обидой – веселье! Понимаете? Как волшебный мир в зеркале.
И еще помню – как картина, и от нее веет счастьем: сияние солнца, блеск тонких нитей, волны тепла… Это тоже с ней, мы стояли целую вечность и смотрели вверх, и время застыло…

- Это была Ваша подруга?

- Нет, понимаете, я так и не смог с ней подружиться. В садике она все время где-то пряталась, да еще мне было так стыдно, что я однажды над ней смеялся вместе со всеми… Глупо так вышло… Я все думал, как подойду, извинюсь. Но это уже был последний год ,выпускной. Я тогда, когда с теткой ходил записываться в школу, специально нашел ее имя и записался к ней в класс. Но и в школе ничего не вышло. Я выделывался как мог, я сдружился с самыми, как сейчас говорят, «крутыми» парнями класса, но ее это не трогало. Я когда видел, что она нас слушает, бахвалился напропалую, вспоминал все свои шалости. Но она отходила, опустив глаза. А я и сам взглянуть на нее не мог… Я столько раз хотел к ней подойти, но всегда так терялся, такое слово несовременное, прямо робел. И не знал, чем ее заинтересовать. Даже книжки стал читать, она очень любила читать книжки. А подошел к ней только раз, как сейчас помню, осенью. Длинный такой был день, ясный и красный.

- Подумайте, а что Вам мешало к ней подойти, ну так, по-простому?

- Она была не такая, как все. К любой другой девчонке я знал, как подойти. Я с ними не стеснялся, и они со мной тоже. Хлопнешь по спине, дернешь за косу, посмеешься. Тебя учебником по голове огреют, вот и поговорили. Но с ними мне было неинтересно. Им только бы хихикать, а потом – целоваться, да гулять под ручку, чтоб все видели. А говорить? А делать то, что мне интересно, а не им? Мне с ними скучно становилось, только в классе к ним и подходил. А так, конечно, с мальчишками было лучше. Я много раз думал, что бы не позвать Аньку с нами, да боялся, что мальчишки смеяться будут, тили-тили-тесто там и все такое. Да и захотят ли они вообще с ней играть? А то и меня прогонят, скажут, иди целуйся. А без них куда мне? Дома-то, можно сказать, и не было, эти пацаны и были мне вроде семьи. И еще - она словно была закрыта. Как за дверью. В садике она по-настоящему пряталась, а в школе как-то по-другому научилась. Вроде рядом стоит, а не рядом. Не знаю, как объяснить.

- Да, я Вас понимаю. Ну, а после школы уже завертелась новая любовь, правильно?

- Ну да, вроде того. На время я о ней забыл. А сейчас вот думаю.

- А Вы знаете что-то о ней, как она сейчас живет, где, с кем?

- Ну, знаю немного, мать у нее болеет, лежит. Работает она где-то у нас же в поселке, в школе, наверное. Я уже некоторое время в Москве живу, а на малой родине, так сказать, давно не бывал. Там уже никого знакомого не встретишь, все разъехались. А знаете, я вот что подумал. Поеду. Наберусь один раз смелости и съезжу. Хоть посмотрю, как там все сейчас. Может, и ее встречу. Спасибо Вам, Нина Юрьевна.

- Я думаю, Дмитрий Вадимович, мы с Вами еще не закончили. Но я рада, что у Вас появилась решимость и план действий. Я думаю, мы еще с Вами встретимся…


…И они встретились.


Автор: Yllianna
3 место
Голосов: 4
Просмотров: 951
 
Анонсы статей
Что должно быть в домашней аптечке
В общих чертах домашняя аптечка может включать следующие базовые медикаменты...
От чего бывает рак желудка и как вовремя его распознать
Обычно рак желудка встречается у людей в возрасте 40-60 лет, причем чаще у мужчин. На ранних стадиях это заболевание зачастую протекает скрыто и опухоли...
Как поститься? Полезно ли есть сухари?
Наступил Великий пост, и перед многими встал вопрос: чем бы перекусить? Можно ли позволить себе употреблять в пищу сухари?...
Пасха и Великий пост в 2024 году
В 2024 году Пасха празднуется 5 мая. Пасхе предшествует сорокадневный Великий пост и Страстная седмица...
Реклама
Последние сообщения
Скин форума: Перейти на версию для мобильных
Сейчас: 29 мар 24, 12:00
Рейтинг@Mail.ru Индекс цитирования
Мнение администрации сайта может не совпадать с точкой зрения авторов статей и других материалов, опубликованных на сайте. Помните, что в вопросах здоровья вас и ваших детей нельзя полагаться на советы, данные заочно по интернету!
Перепечатка и использование материалов сайта и сообщений из конференций РАЗРЕШЕНЫ только в интернете при наличии активной ссылки на MATERINSTVO.RU и с указанием имен авторов!
Использование фотографий ЗАПРЕЩЕНО без письменного разрешения их авторов!
Политика конфиденциальности и обработка персональных данных