В семье Ковалевых была давняя традиция. За два часа до Нового года прекращались приготовления, все собирались за столом и поднимали первые бокалы шампанского – за Новый год, который уже наступил в Перми, откуда был родом дедушка и где росла вывезенная по Дороге Жизни бабушка. И тогда-то – а не в двенадцать ночи, когда можно и заторопиться, и забыть, и отвлечься на телевизор – было удобное время для того, чтобы загадать свое желание на грядущий год.
Сегодня они сидели втроем – бабушка Антонина, несколько лет как овдовевшая, ее дочь Наталья и внучка Кристина, девятиклассница, которая уже испробовала и слезы, и скандалы, но все-таки была оставлена в новогоднюю ночь дома и уже даже перестала по этому поводу тосковать. «Очень тебе надо в такую метель тащиться на чужую дачу с сортиром на улице? Посидишь дома с бабушкой и матерью. Новый год – семейный праздник. Зря тебе на окончание четверти планшет дарили? Позвонишь там кому надо, поболтаешь». Кристина покапризничала еще немного, потом подумала, что мама всегда права, и уткнулась в планшет, не отрываясь от него даже во время застолья.
На бабушку Антонину шампанское действовало расслабляющее – она приходила в умиление и начинала плакать. Уже давно зная это свойство, Кристина заранее попросила:
- Бабушка, а расскажи, как твои мама и папа сперва потерялись, а потом нашлись?
...Перрон вокзала в Ленинграде, толпы людей. Три дня назад прозвучало грозное сообщение: «Без объявления войны... вероломство... разбойничье нападение... Наше дело правое. Враг будет разбит. Победа будет за нами!» Люди еще не знали, что война продлится четыре года, но никто из солдат, едущих на фронт, не дрогнул бы и не отступил перед врагом.
Молодой танкист Сергей Григорьев обнимал сразу двоих – молодую жену и полугодовалую дочку, которую жена держала на руках. «Я вернусь, родные мои. Вот разгромим фрицев – и вернусь. Не уезжай никуда из Ленинграда, Лидочка, дождись меня». Лида, в легком платье, кудрявая, громко рыдала, уже почти не сдерживаясь. Да и кого было стыдиться? Все вокруг так же плакали – кто провожает сына, кто – отца, кто – жениха, кто так же, как она, любимого мужа. «Сохрани дочку. Я тебе ее доверяю. Пусть, когда мы победим, она живет в светлом будущем!»
...Письма от Сергея перестали приходить почти сразу. Страшного треугольника похоронки, впрочем, Лида тоже не получала. А вскоре Ленинград был осажден. Началась страшная блокада. Тонина мама работала воспитательницей в детском доме, и Тоню удалось пристроить туда. А потом Лиде пришлось принимать самое трудное решение в жизни. Тонечку, единственное счастье, оставшееся от мужа, который пропал без вести – было решено эвакуировать по Дороге Жизни вместе со всем детским домом. Это была единственная возможность сохранить жизнь дочери и соблюсти завет мужа.
Первое, что Тоня помнила – это суровую уральскую зиму 1944 года. Она была совсем еще малюткой, но в память врезалось – вот они сидят за столом, клеят что-то из раскрашенной газетной бумаги, вот она хватает со стола ножницы, неловко взмахивает ими и вонзает себе в руку. Словно со стороны слышит свой крик... Новый год пришлось встречать в больнице, с медсестрой и санитаркой. Шрам остался на всю жизнь. Зато добрая санитарка, пожалев девочку, сказала: «Вот как по радио услышишь, что часы бьют двенадцать – значит, Новый год наступил. Можешь загадать все, что хочешь, и если загадаешь сильно-сильно, то желание непременно сбудется. Что ты хочешь больше всего?»
Тоня – как и многие другие, должно быть, в тот последний военный год – загадала Победу. И это желание сбылось. В мае она со всеми размахивала флагом и пела, и счастливей, чем тогда, она потом не была ни разу.
Следующего нового года она ждала уже задолго до зимы, зная, о чем загадает желание. К тому же ее подругу Алену в декабре «взяли в дети» - пришла суровая женщина, закутанная в шаль, посмотрела на них строго, сказала: «Всех-то не взять, а одну, чай, поднимем» - и увела ее. Алена расплакалась было, но женщина сказала так же сурово: «Плачешь-то чо? Не плачь. В субботу вон отец мяса нарубит, пельмени с тобой налепим. Скать тебя поучу, не умешь небось? А на Новый год елку тебе из леса принесем. Не плачешь? Вот молодец. Сказку тебе за то расскажу. Про Серебряно-то копытце».
Бабушка Антонина так здорово изображала уральский говор, что внучка всегда начинала смеяться. «Бабушка, а что такое – «скать»? «А когда пельмени делают, то тесто скалкой раскатывают. На Урале говорят – «скать». Аленина-то мама часто меня в гости брала, вот я и научилась...»
Про Аленину маму Кристине было неинтересно, и она просила: «Дальше, бабушка, рассказывай! Что загадала Тоня?» Тут-то бабушка и начинала плакать.
...Тоня загадала – так же, от всей души – чтобы мама оказалась жива, и отец тоже, и чтобы они ее нашли. Она не знала, что где-то в далеком Ленинграде мама Лида так же сидит за столом и загадывает свое желание – чтобы нашлась ее дочь, и чтобы наконец вернулся танкист Сергей Григорьев с войны.

Танковая часть, в которой служил Тонин папа, была размещена в Берлине. Их, героев, триумфально ворвавшихся во вражескую столицу, все никак не отпускали домой. Сергей слал жене письмо за письмом, но, как потом выяснилось, они не доходили. И еще бы – их-то дом разбомбили, Лида жила у знакомых. И вот в новогоднюю ночь Сергей загадал свое горячее желание – пусть Лида окажется жива. Конечно, он вспомнил и про маленькую дочку, хотя почти и не надеялся, что она выжила в блокадном Ленинграде.
И вот – чудо! В Ленинград приходит поезд, солдаты поют песни, и танкист Григорьев, веселый, красивый, подхватывает на руки свою жену. Она плачет, потому что не может быть счастлива – без Тони.
И вот – второе чудо! Сергея распределяют на Урал, и они с Лидой оказываются в том же городке, куда после долгих мытарств перевезли детский дом из Ленинграда. Вот и найдена Тоня, вот и соединилась семья. И вот в первый класс Тоню ведут мама с папой, держа за руки.
- Так-то, внученька, - заканчивала рассказ бабушка, – говорят, под Новый год что ни пожелается – все всегда произойдет, все всегда сбывается.
Наталья, мама Кристины, слушала этот рассказ с горечью, досадой и привычным разочарованием. Всю ее жизнь мама загадывала на Новый год одно и то же – чтобы наконец-то нашлись ее родители, о которых она, выросшая в уральском детдоме, не знала ничего. И каждое тридцать первое декабря всегда начиналось с маминых слез – снова, снова не сбылась примета... Наташа утешала маму, потом бросалась готовить и убираться, чтобы мама не грустила. Потом они садились за стол, и мама снова загадывала свое желание. «Наташа», - спросит она на следующий день, - «а ты-то что загадала?» «Как и ты», - улыбается и лжет Наташа. Она не верила в эту примету, да и ни в какие чудеса не верила. Вокруг была обычная жизнь, с привычными трудностями и радостями, и не было чудес.
Десять – нет, больше, двенадцать лет назад, как раз был первый их Новый год, когда они отмечали его вчетвером, с двухлетней Кристиной – мама сказала: «Все, Наташа, не буду больше загадывать. Не найдутся они. Должно быть, померли». И снова проплакала весь день.
А на следующий год, лукаво улыбаясь, рассказала почти ничего не понимающей Кристине про то, как нашлись ее родители. С тех пор это была история каждого Нового года, и Наталье казалось, что мама уже и сама верит в это. Как будто родители ее вырастили, только вот умерли рано – конечно, война, блокада... «Бабушка, а фотографий не осталось? И орденов?» «Ох, Кристиночка, да я ехала распределяться, все в чемоданчике везла – и чемоданчик у меня украли! Представляешь, женщина подошла, попросила посмотреть что-то в расписании – я только отвернулась, смотрю, а она уже бежит с моим чемоданом. И не поймали ее...» «Разве у вас такое... бывало?!» - потрясенно спросила Кристина. Ей казалось, что бабушка росла в какой-то удивительной светлой и справедливой стране, где люди никогда не обижали друг друга. «Ну, не как сейчас... сейчас-то все воруют».
Наталья впервые за двенадцать лет задумалась – а что ее старенькая мама сейчас загадывает, поднимая бокал с шампанским? И впервые в жизни от души пожелала – пусть мамино желание, каким бы оно ни было, сбудется.
Кристина счастливо улыбалась. За три дня до конца четверти в школе объявили конкурс военно-патриотического рассказа. Кристина записала историю, знакомую ей с детства, красивую, как в старом кино – юная девушка прощается с бравым танкистом, измученная голодная женщина отводит свою дочь в детский дом и бледной тенью идет по ленинградским улицам обратно, герой-танкист врывается в Берлин, на далеком Урале в детском доме маленькая девочка поет песню о Победе, - и вот они все встречаются – герой-танкист, героиня-блокадница и их маленькая дочь, обнимаются, плачут и радуются... «Эта история произошла на самом деле. Так мою бабушку нашли ее родители», - не забыла упомянуть юная конкурсантка в начале рассказа.
И, пригубив шампанское, девочка загадала желание – занять на школьном конкурсе первое место.