…Она подошла и подоткнула одеяло разметавшемуся по кровати сыну. Тот недовольно дернул ногой, и блестящая загорелая коленка строптиво и нахально высунулась наружу.

- А это еще откуда?

Сбоку от коленки, пониже вчерашней смазанной зеленкой ссадины, виднелась длинная свежая царапина. Мать с укоризной посмотрела на кота. Мурзик стыдливо отвернул хитрую усатую мордочку. Как тут объяснишь?..

…Вражеское войско неумолимо приближалось. Пыль стелилась над ним, закрывая солнце. Земля дрожала под его мерной поступью.

Командир оглядел своих солдат. Стоят не шелохнувшись, даже новобранцы вытянулись в струнку под начальственным взглядом. Молодцы! Верные ребята, на таких можно положиться. С ними в огонь и в воду!

Но – внимание! – враг совсем близко. И вот раздаются команды:

- Первый отряд – в атаку! Второй – в засаду! Третий – заходи сбоку, четвертый пока в резерве, охраняй позицию!

Командир обнажает верный клинок и мчится впереди всех! Натиск! Атака! Все проявляют чудеса храбрости!

Но враг тоже не так прост. Его войско разделяется на ходу, и вот уже в отдалении слышны крики и лязг оружия: третий отряд напоролся на противника. Хитрость не удалась, враг был начеку и сумел вовремя заметить опасность.

Перекрывая шум битвы, доносится команда:

- Четвертый – пошел! На подмогу!

И свежий отряд, давно изнывавший от нетерпения, бросается в общую схватку.

Становится жарко. Силы противников примерно равны, никто не хочет отступать. Воинственные крики разносятся далеко вокруг, и бабушки, с утра сидящие на лавочке у дома, недовольно хмурятся: вот разорались-то мальчишки, прости Господи! И как не надоест – каждый день одно и то же! Да как еще друг дружку-то не покалечат, не дай Бог! Вот в наше-то время…

И вдруг воюющие смешиваются. Проносится крик:

- Осторожно! Из зарослей выходит тигр! Отступаем!

- Отступаем! Отступаем! Назад! – подхватывают еще несколько голосов.

Рыжий, полосатый тигр, блестя на солнце безукоризненно вылизанной шерстью, вальяжно выходит из зарослей. На его морде так и написано: «Где хочу, там и хожу, вас не спрашиваю». Он медленно поворачивает голову, настораживает уши – и ложится прямо на поле недавней битвы, на утоптанную траву, присыпанную пылью. Жмурит глаза, греясь на солнышке. И только хвост, мерно бьющий о землю, выдает его истинные чувства: это безжалостный хищник! Он жаждет крови.

Сухая трава набивается под рубашку, песок хрустит на зубах, какие-то неведомые колючки больно впиваются в ноги. Но разведчики мужественно терпят невзгоды ради приближения к своей цели. Тьфу ты, только мух еще не хватало! Но сильно отмахиваться нельзя: тигр настороже. Вон как хвостом метет! И ничего, что глаза закрыты. Настоящий воин знает все повадки хищников. Это не более чем притворство, своего рода военная хитрость злобной зверюги.

Разведчики, не решаясь говорить вслух, но отчаянно жестикулируя друг другу, начинают заходить тигру в тыл. Вернее, заползать, конечно. Тигр прядает ушами, но не двигается с места. Сейчас, сейчас, еще чуть-чуть… Дикий крик пронзает летнее небо. Старушки на лавочке дружно вздрагивают и крестятся. Тигр взвивается вверх одним прыжком, сигает в заросли, проскакивает там, растопырив когти, по чьим-то ногам и, прижав уши, взлетает на ближайшее дерево. А две партии разведчиков, внезапно натолкнувшиеся друг на друга в пылу охоты на тигра, сцепившись в потасовке, яростно мутузят один другого по чем попало и громко призывают свои войска на помощь…

…Мать присела на кресло и задумалась. Где проводит лето ее сын, в каких краях? Что оставляет отметины на его смуглой коже? И что остается в памяти на всю будущую, такую неимоверно долгую, жизнь?

- ОГОНЬ!.. – хрипло донеслось с кровати.

Мальчик нетерпеливо дернул одеяло на себя, заматываясь в него, и резко повернулся на бок, что-то еще бормоча во сне. Мать прислушалась, но разве тут что разберешь?..

…Корабль смело взрезал волны острым и крепким носом. Соленый морской бриз крепко бил в грудь, наполнял легкие свежестью, а сердце – отвагой. Скрипели снасти, изредка хлопал парус, мерно колотилась о борта океанская вода.

Юный, смелый и сильный, стоял на мостике капитан в белоснежной фуражке. Ловко бегали матросы по палубе, взбирались на снасти, проверяли крепление парусов. В волнах то тут, то там мелькали невиданные животные: огромные, извивающиеся морские змеи, причудливо окрашенные рыбки всех цветов и размеров, гигантские акулы с хищно разинутой пастью. Над кораблем стаей вились чайки, резко и протяжно вскрикивая.

Капитан осторожно достал из внутреннего кармана порядком измятую карту. Долго изучал ее, особенно внимательно разглядывая криво нарисованный красным карандашом крестик. Оглянулся, убрал карту на место. К нему подошел первый помощник.

- Капитан, скоро ли берег? Вода на исходе, продовольствие кончается.

- Урежьте паек! – сурово приказал капитан.

Он вынул компас и сверился с ним, поглядывая на солнце. Солнце стояло в зените, и в потоках его лучей корабль походил на большого лебедя, упрямо борющегося с волнами.

- Курс прежний! – все так же сурово отчеканил он.

- Есть! – молодцевато отозвался помощник.

Матросы, столпившись на палубе, прислушивались к их разговору. Капитан подмигнул помощнику и посмотрел вверх, туда, где качался в корзинке впередсмотрящий. Он явно чего-то ждал. И он не ошибся.

- Земля-а! Земля-а! – громко завопили оттуда.

Старушки на лавочке вновь дружно вздрогнули и посмотрели наверх, но не увидели ничего, кроме макушек деревьев, раскачиваемых ветром. И заберутся-то!
Как шею себе не свернут, прости Господи! Нет чтоб посидеть спокойненько…

А корабль тем временем уже причаливал к неведомым берегам, ловко обходя опасные рифы, вокруг которых сердито кипела вода. Рулевой крепко держал штурвал, уверенно ведя судно в спокойную бухту. Матросы нетерпеливо толпились на палубе: что там? Джунгли, опасности, приключения!

Капитан первым сошел на берег. Джунгли стояли перед ним непроходимой стеной, ощетинившись колючками. Но верный клинок не зря был вынут из ножен! А вслед за ним в воздухе засвистели другие клинки, и вот уже, прорубая тропу, отряд двинулся вперед.

Выйдя на открытое место, капитан осмотрелся. Пожалуй, пора показать карту верной команде. И вот уже отряд разделяется: одни идут на поиски пресной воды, другие – на охоту за дичью, третьи – на разведку местности, искать ориентиры, обозначенные на карте.

А вот и они. Три высоких дерева – теперь и ребенок нашел бы сокровище! Но что это? В отдалении слышны крики и выстрелы. Они не одни на острове!

Взволнованные, торопясь возвращаются посланцы, нашедшие источник и принесшие свежей воды, но нет матросов, посланных за дичью! Они попали в беду.

Команда срочно совещается. Нужно подумать о корабле – он не должен быть захвачен! Сколько сил и труда положено, чтобы его построить, и теперь его надо защитить! Но и товарищей необходимо срочно выручить, а заодно и добыть трофейной дичи.

И вот, разделившись, смельчаки ринулись в разные стороны. В двух местах разом закипела жаркая схватка. Противники – конечно же, это были пираты! – уже мнили, что корабль в их руках, но не тут-то было!

Пленные освобождены, трофеи захвачены, и капитан спешит к своему кораблю. Пираты не гонятся за ним по пятам… Почему? Он взбегает по трапу, матросы докладывают: атака успешно отбита, враг убежал. Нужно срочно менять бухту, прятаться от противника.

Корабль, лавируя, выходит из укрытия. Кок внизу готовит еду для подкрепления сил. Но едва судно выходит в открытое море, как натыкается на другой корабль! Черный парус, флаг со скрещенными костями… Вот куда сбежали пираты!

- Огонь! – кричит капитан, и кормовые пушки извергают из себя раскаленные ядра. – Огонь! – и вражеское судно подбито!

Но и его корабль получает пробоину, срочно требуется ремонт.

Делать нечего, враги заключают временное перемирие и, спустившись с деревьев и честно поделив трофейное печенье, разбегаются по двору в поисках досок, гвоздей и веревок, чтобы заделать полученные повреждения…

…Мать встала и подошла к окну, открыла форточку. Волны прохладного, душистого воздуха хлынули ей навстречу, окатили свежестью, заискрились вокруг, смывая усталость, отгоняя заботы…

…Чистый горный воздух свистел у крыльев, обтекая серебристое тело самолета. Сбоку расстилалась ровная гладь облаков, подсвеченная вечерним солнцем. Впереди поднимались ввысь головокружительные пики иззубренной, острой горной гряды. Даже отсюда, с воздуха, они казались громадными, а с земли, пожалуй, даже не видно было бы их верхушек, покрытых шапками искрящегося снега.

Умелый летчик, качнув крыльями, заложил крутой вираж – просто так, чтобы насладиться мощью своей машины, тем, как послушно она откликается на любое его желание. В кабине было прохладно и чисто, рычаги сверкали, начищенные ловким механиком, приборы таинственно поблескивали мигающими лампочками. Для кого-то все это было бы слишком сложно, но не для летчика-аса, имеющего за своими плечами неисчислимое количество разнообразных вылетов. Вот и сейчас он лишь одним глазом привычно оглядывал внутренности кабины, слегка пошевеливая рычаг штурвала.

Вдруг вдалеке, между двух отрогов, мелькнула серебристая точка. И тут же пропала. Лишь на миг высветило ее заходящее солнце. Но для пилота этот миг значил очень много: он сразу же определил, что сбоку по курсу его трассу пересекает неизвестный самолет. Кивнув, он снова заложил вираж, набирая скорость – важно было срочно узнать, не вражеское ли это судно?

Так и есть! Снова мелькнуло серебром, уже ближе, и на хвосте самолета – чужой знак. Это враг! Ну что ж, кто кого?

И вот два отважных пилота, рискуя каждую секунду не справиться с управлением или попасть под огонь противника, начали безумную гонку. Свистит взрезаемый пропеллерами воздух, переворачиваются земля и небо, в опасной близости проплывают за ветровым стеклом зубцы гор, покрытые то снегом, то зеленью.

Становится все темнее, все сложнее летчикам маневрировать на такой скорости. Малейшая ошибка – и будет взрыв! Нечего медлить – пора открывать беглый огонь по врагу, пока есть возможность разглядеть его в сгущающейся мгле. И вот застрекотали два мощных пулемета, воздух наполнился гулом и воем.

Противники не сбавляют скорости, ведь замедлиться – значит подставить себя под удар! Холодный ветер уже не свистит – ревет, виражи все круче, самолеты уже движутся практически по кругу, и круг этот все сужается…

- Господи, вот неугомонные! – ворчат бабушки, отмахиваясь сухими ладошками от взвихрившейся пыли. – Да сколько ж можно вокруг нас круги нарезать-то, да что ж это такое! Да ведь сейчас…

И тут случается страшное. Громкий взрыв потрясает горы, так что они вздрагивают, вниз осыпаются огромные валуны. Самолет противника, не справившегося с управлением, в почти полной темноте врезается в камень! Вспышка, все озаряется искрами! Но отважный летчик не бросит умирать собрата, теперь беспомощного.

Сбавив скорость, он осторожно приближается к коварному углу скамейки.

- Вась, ты как? Сильно ушибся?..

…Надо поставить чайник. Что-то не спится… Мать задумчиво зажгла спичку и долго смотрела на трепещущий в темноте огонек. Потом – еще одну. Наконец, улыбнувшись, открыла газ, и он вспыхнул, зацвел синим пламенем. Жаль, что нельзя поставить вместо чайника закопченный походный котелок – в нем всегда такая вкусная вода! И чай из такой воды был просто необыкновенный! Или это – потому, что чай из котелка был приправлен лесным воздухом, простором, свободой и юношескими мечтами?..

…Костер горел ровно и мощно, освещая прерию на несколько миль вокруг. Это был не просто огонь – это была защита от ночных тварей, и помощь от ночного холода, и знак для друзей, бредущих сквозь ночь. Молча сидели вокруг костра ковбои. Отблески огня ярко освещали их загорелые, обветренные мужественные лица. Они были готовы к любым неожиданностям, которые припасла для них наступившая темнота.

А темнота не дремала. Вот послышался легкий шорох, и мужчины схватились за оружие. Кто крадется, кто прячется под покровом ночи? Каждый почувствовал, как беззащитна его спина, обращенная к темной прерии. И вот они молча встали и сошлись, прижавшись друг к другу спинами, насторожившись и подняв ружья. Им не впервой отражать атаки неведомых тварей!

Внезапно и бесшумно в круг света выпрыгнуло отвратительное существо. Больше всего оно походило на шакала, если бы у шакалов могли быть такие огромные клыки и такой гигантский размер. Но тут же, громко визжа, чудовище отпрянуло, встреченное метким выстрелом. Однако за ним уже выскакивало второе, третье… Орды чудовищ волнами накатывались на горстку храбрецов, но спасительный огонь не подпускал их слишком близко, он верно охранял своих друзей! И твари отступили. Визжа и подвывая на разные голоса, они стали отходить, чтобы собраться с силами и зализать раны. Конечно, многие так и остались лежать на сухой траве, сраженные пулями.

Тем временем уставших друзей поджидала новая опасность. Вдали, набирая силу, прозвучал боевой клич индейского племени. Он пронесся по ночной прерии, дикий, пронзительный и долгий, и старушки, уже улегшиеся в свои опрятные тихие кровати, вздрогнули, когда от него зазвенели оконные стекла, и зашептали:

- Да что ж оно деется-то! Да когда ж они угомонятся уже, ни днем, ни ночью покоя нет, прости Господи!

А у костра уже закипела новая битва. Этих врагов огнем было не испугать, и плохо пришлось бы отважным ковбоям, но ряды противника необъяснимым образом вдруг начали редеть. То один, то другой, с досадой крикнув: «Да иду, мам, иду!» - покидал бранное поле. Однако и самих защитников костра становилось все меньше. И вот уже исчез последний, оглянувшись последний раз на ходу, скрылся, и океан темноты сомкнулся за ним.

Маленький костерок, выпустив последний слабый язычок огня, помигал угольками, и весь двор погрузился в непроглядную тьму до утра…

…«Сколько миль ты сегодня прошел, мой отважный исследователь? Скольких чудовищ победил, скольких друзей спас? Куда уносили тебя волны фантазии, и какой след, отхлынув, оставили в твоей мудрой душе? Плечом к плечу стоял ты рядом с героями твоих любимых книг, не уступая им ни в мужестве, ни в решимости. На твоих глазах росли и рушились города, люди теряли свободу и вновь обретали ее, перед тобой разворачивались то ширь океана, то воздушный простор… Вот ты лежишь, маленький, крепкий, загорелый. Вокруг тебя витают сны, приходят и уходят странные и чудные образы. И сам ты – словно чудный образ, сплетенный из смелого полета мечты, из мальчишеских надежд и яркого света. И в то же время – ты мой сынок, ты вырос у меня на глазах, я качала тебя на руках, когда ты был больше похож на теплую гусеничку, чем на человека. Ты плоть от плоти моей, но что там, под оболочкой этого внешнего образа? Кто знает…»

И, вновь улыбнувшись, мать погасила свет.