Каскадный · [ Стандарт ] · Линейный+ Современные стихи

[kesh]

расскажи, как жить, если обещают зиму со стужами?
— научиться радоваться снегопадам.
где искать самое важное и нужное?
— только рядом.

а вдруг тоска постучится в двери?
— утешить её тёплым чаем с конфетами и сушками,
во что же тогда остаётся верить ?
— исключительно в лучшее.

а если сбивают с ног сложности и дела?
— подождать, пока печали укроет снежным настом,
что делать, если в мире много зла?
— добавить добра в него для баланса.

если проблемы занимают полголовы?
— набраться мужества всё исправить.
что остаётся на месте прошедшей любви?
— память.

как быть со сложной своей судьбой?
— улыбнуться, пожав плечами, налить вино, или, может, джин.
зачем порой приходит боль?
— напомнить, что ты жив.

а если вселенная посылает тысячу напастей?
— поднять глаза к небу, где звёзды висят ковшом.
когда уже случится счастье?

— когда поверишь в него душой.

Аня Захарова

[Teele]

Ангелы проживают
в своих облаках роскошных.
Дотуда не докричаться.
Оттуда не дозвониться.
А радость они посылают
людям в собаках и кошках.
В собаках быстрей доходит.
В кошках дольше хранится.

Сергей Плотов

[kesh]

В старый город пришёл Апрель. Из плаща сыпал снег и град. Вечерами пил морс и эль, ел чернику и виноград. Просыпался часам к пяти. Иногда – к четырём и трём. Был огромный как синий кит. И любил рисовать углём.

У Апреля был верный друг. Его имя, конечно, – Март. У него было тридцать штук (или сорок) игральных карт. Март любил бергамот и «Сплин», ездил в Лондон и Петербург. Он был рыжий как апельсин, разноцветный как летний луг. Вместе с ним приходил Февраль. Приносил арманьяк и сыр…

…до рассвета горел фонарь.

И Апрель выходил босым, завернувшись в короткий плащ. Допивал из бутылки эль. И чеканил футбольный мяч о большую сухую ель. Напевал ДДТ под нос и смотрел, как горит рассвет. Вспоминал, что конечен пост уже тысячи длинных лет. Небо цвета как карамель отражалось в потоках рек.

В старый город пришёл Апрель.
В старом городе выпал снег.

Джек Абатуров

[kaetchen]

kesh, чудесное какое про Апрель! Спасибо

[kesh]

Моя милая, помни: душа это дом,
Будь хорошей хозяйкой, заботься о нём,
Разложи всё по полкам, обои поклей,
Заведи себе кошку — ведь так веселей.

В каждом доме законы, основа основ,
Например: "Не пускать на порог чужаков.
Новый день с мыслей светлых всегда начинать,
Быть на взлёте и голову выше держать".

Симпатичные мелочи — вот в чём секрет,
Нужно шторы повесить, купить тёплый плед,
В обстановку добавить побольше любви,
Здесь учесть предпочтения важно свои,

Если будет сквозняк — то окно утепляй,
Атмосферу комфорта себе создавай,
Раз душа — это дом, не копи в доме хлам,
Пусть он будет просторным и светлым как храм,

Постарайся продумывать всё по уму,
Чтобы дом твой не стал превращаться в тюрьму.
Подбирай подходящие к стилю цвета,
И в реальность тогда воплотится мечта,

Хорошо, если кошка довольно мурчит,
И готовится завтрак, и чайник кипит.

Моя милая, помни, душа это дом,
Наполняй его светом, любовью, теплом,
Ароматом цветов, красотой неземной,
Чем захочешь сама, это выбор лишь твой!

Алеся Синеглазая

[kesh]

Быть немного волшебником,
трюкачом,
уверяя ребёнка:
«Все трудности — нипочём»,
вырезая снежинки и фонари,
Дед Мороза наклеивать на двери,

проверять контрольные и дневник,
угадать, что думает снеговик,
на балконе цветной заморозить лёд,
смастерить по-быстрому космолёт,

раздобыть картон для труда в ночи,
замесить для ярмарки куличи,
сшить костюм Гарри Поттера до утра,
«Мама, где у нас спрятана мишура?»

Ещё куча времени до восьми,
«Новый “Нимбус” и снитч золотой возьми!»

Подписать открытки, подарки, счёт,
волшебство само не произойдёт:
Дед Мороз, конечно, великий маг,
но без мамы ему одному — никак.

анна сеничева

[secret secrets]

Случайно открыла для себя поэта Павла Васильева. Биография у него, конечно, шок((
И хотя он гремел не меньше Маяковского, но в русские учебники литературы не попал.

Стихотворение Павла Васильева

Мне нравится деревьев стать,
Июльских листьев злая пена.
Весь мир в них тонет по колено.
В них нашу молодость и стать
Мы узнавали постепенно.

Мы узнавали постепенно,
И чувствовали мы опять,
Что тяжко зеленью дышать,
Что сердце, падкое к изменам,
Не хочет больше изменять.

Ах, сердце человечье, ты ли
Моей доверилось руке?
Тебя как клоуна учили,
Как попугая на шестке.

Тебя учили так и этак,
Забывши радости твои,
Чтоб в костяных трущобах клеток
Ты лживо пело о любви.

Сгибалась человечья выя,
И стороною шла гроза.
Друг другу лгали площадные
Чистосердечные глаза.

Но я смотрел на всё без страха, -
Я знал, что в дебрях темноты
О кости чёрствые с размаху
Припадками дробилось ты.

Я знал, что синий мир не страшен,
Я сладостно мечтал о дне,
Когда не по твоей вине
С тобой глаза и души наши
Останутся наедине.

Тогда в согласье с целым светом
Ты будешь лучше и нежней.
Вот почему я в мире этом
Без памяти люблю людей!

Вот почему в рассветах алых
Я чтил учителей твоих
И смело в губы целовал их,
Не замечая злобы их!

Я утром встал, я слышал пенье
Весёлых девушек вдали,
Я видел - в золотой пыли
У юношей глаза цвели
И снова закрывались тенью.

Не скрыть мне то, что в чёрном дыме
Бежали юноши. Сквозь дым!
И песни пели. И другим
Сулили смерть. И в чёрном дыме
Рубили саблями слепыми
Глаза фиалковые им.

Мело пороховой порошей,
Большая жатва собрана.
Я счастлив, сердце, - допьяна,
Что мы живём в стране хорошей,
Где зреет труд, а не война.

Война! Она готова сворой
Рвануться на страны жильё.
Вот слово верное моё:
Будь проклят тот певец, который
Поднялся прославлять её!

Мир тяжким ожиданьем связан.
Но если пушек табуны
Придут топтать поля страны -
Пусть будут те истреблены,
Кто поджигает волчьим глазом
Пороховую тьму войны.

Я призываю вас - пора нам,
Пора, я повторяю, нам
Считать успехи не по ранам -
По вёснам, небу и цветам.

Родятся дети постепенно
В прибое. В них иная стать,
И нам нельзя позабывать,
Что сердце, падкое к изменам,
Не может больше изменять.

Я вглядываюсь в мир без страха,
Недаром в нём растут цветы.
Готовое пойти на плаху,
О кости чёрствые с размаху
Бьёт сердце - пленник темноты.

1932

Источник: https://www.beesona.pro/stihi/vasilev/17934/

[secret secrets]

А вот это более современное стихотворение-посвящение поэту Павлу Васильеву. Автор Владимир Берязев.


Павел, ты знал, что такое счастье!
Жизнь расшвырял горстями, чудак…
Вот бы теперь до тебя докричаться,
Вот бы хоть месяц прожить мне так!

В век двадцать первый, в гроши упёртый,
На волосок от тюрьмы да сумы…

Павел Васильев! Если ты — мёртвый,
Кто же в сравненье с тобою мы?!

Где ты теперь, Златокудрое слово?
Рваные время сточило края.
В век потребительский, век кротовый
Всё подгребли. И тема твоя
По диссертациям затхлым размыта —
А после лекций, спустясь в буфет,
Имя твоё поминают сыто
Критик и литературовед:

«Голубь ты или орёл легкокрылый,
Коготок в ЧК — всей птичке пропасть».
«В двадцать семь лет парнишку сгубила —
Вот она сука, советская власть!..»

Паша, в Советах ли, милый, дело?
Люди — они во все времена
Рядом с собою не терпят смелых.
Вольность для власти любой — вина.

Стёрты катком асфальтовым лица,
Совесть седым поросла быльём.
Если захочешь опять родиться,
Мы тебя запросто снова убьём —

Мы, клопы, пережившие динозавра,
Мы, океан равнодушного мяса,
Хлещущий волнами в берег базара
И атакующий рифы сберкассы.

Что нам твоя ястребиная удаль?
Образы, рифмы — что в них полезного?
Нам ли, любящим баб да блюда,
Парить мозги какой-то поэзией?

Ты в двадцать семь себя растранжирил
На волю, страсть да степные былины —
А те, кто сдал тебя, живы-преживы.
Гимны писать надо было, гимны!

Это всегда и повсюду в моде:
Хочешь — боярина славь, хочешь — бая,
Всё будет классно, никто по морде
Уже не топнет, глаз вышибая!

* * *
…Нынче поэтов — что в омуте рыбы:
Стайки снуют, пузырьки кувыркаются.
Паша! Хотя бы один, как ты, был!
Грешников нету, не в чем каяться.

Тысячи тонн словесного ила
Нерастворимым осадком в витринах —
На той земле, что тебя носила,
На той, что тебе проломила спину!

* * *
Где же ты, где, Златокудрое слово?
Вспрянь, отряхни чешую наветов,
Вспыхни над степью и в сердце снова
Заревом воли, любви и света!

Всем обозлённым, ослепшим, оглохшим
В буднях звероподобной возни,
Душам, коростой такыров** Плоская глинистая почва, почти лишённая растительности. заросшим,
Животворящую песню
верни!

[kesh]

«Привет, дедуль, лет двадцать не писала.
Вся «взрослая» была, не до тебя.
Но, если честно, дед, я так устала...
Ведь стоит иногда жалеть себя?

А можно мне с тобой побыть ребёнком,
Оставив след от слёз на рукаве?
Я на коленях у тебя свернусь котёнком,
А ты меня погладь по голове.

Заставь меня как раньше верить в чудо
И в дружбу без предательства и лжи.
Я завтра снова «самой сильной» буду,
Ты лишь немножко веры одолжи.

И подари мне, Дед Мороз, улыбку.
Не маску! Настоящую хочу.
И научи прощать другим ошибки,
Чтоб все ненастья были по плечу.

Ещё прошу, дедуль, побольше счастья
Родным и близким. Дай им долгих лет,
Здоровья, денег, радости и страсти,
Пусть больше никогда не знают бед.

И, дед, пусть все здоровыми проснутся,
И пусть у всех детишек будет дом.
Дай всем немного к сказке прикоснуться,
Хоть взрослым в это верится с трудом...»

© Людмила Бессарабская, «Письмо Деду Морозу»

[kesh]

Это стало привычкой — проснуться на час пораньше,
Перед зеркалом в ванной всю жизнь вспоминать с нуля.
Вот он я, Алексей, среди братьев я самый старший,
День рождения будет десятого сентября,

Я учусь в институте на, вроде бы, программиста,
Адрес этой квартиры — Нефтяников десять, семь?

В умирающей памяти глухо, бело и чисто.
Мне таким дураком не остаться бы насовсем.

И пока доктора жмут мне руку, разводят споры,
За любое лечение требуя платежа,
Я боюсь, что когда-нибудь (может быть, очень скоро)
Не смогу образ матери в памяти удержать,

В незнакомом ребенке увижу родного брата,
С удивлением сходство их маленьких лиц признав.

В молодой голове уже год не гранит, а вата.
Жалко, что не со всеми бывает судьба честна.


***

Поначалу казалось, что завтра-то будет лучше,
Только мертвая память умело сбивает спесь.
В институте сказали — они дураков не учат.
Я работаю, чтобы на шею семье не сесть.

Я таскаю мешки с кирпичами на пром заводе.
Говорят, что физический труд по плечу не всем.
Иногда моя мама братишек сюда приводит,
Но боится оставить нас наедине совсем.

Перед зеркалом встать помогает уже едва ли,
Память, злая затворница, спряталась — стыдно ей.

Вот он я, (Михаил?), но меня Алексеем звали
Иногда на заводе и несколько раз в семье,

Вот он я, дурачок, и дела мои очень плохи —
С превеликим трудом больше строчки читаю вслух,
Если спросят о матери — словом давлюсь на вдохе,
А к вопросам о братьях и вовсе бываю глух.

***

Моя просьба сегодня пускай прозвучит негромко,
Моя просьба ко всем безыскуственна и кратка —
Берегите, прошу вас, особенного ребенка,
Пусть и видите в нем только взрослого дурака.

Правила переноса