Каскадный · [ Стандарт ] · Линейный+ Не щепки.

[fefela]

Брат моей бабушки, Дымарь Дмитрий Денисович. Проживал в с. Вересочь, Куликовского р-на, Черниговской области. Его, единственного из всех детей, родители смогли послать учиться в Киев. Был студентом, вступил в отряд студенческой самообороны в 1917, когда на Украину наступали германские войска. Организатором отрядов был военный министр Центральной Рады С. Петлюра. Понятно, что никто мальчикам-студентам оружия не дал, воевать они не могли, да и не умели. Времена были смутные, об учёбе не было и речи, и Дмитрий вернулся в родное село. Женился, растил троих детей, работал секретарём сельсовета. Увлекался фотографией - я храню детскую фотографию папы, сделанную дедом. А в 37 деду всё припомнили. И образование, и "петлюровское" прошлое. Сгинул в лагерях.

[Cler]

Спасибо

О том, как были запуганы люди, я знаю сама. Когда случился ПУТЧ, и по Москве поехали танки, моя бабушка пошла из телефона автомата звонить маме, чтоб не проследили откуда звонок (какой ужас, кому она была нужна- старая пенсионерка, но она это был, наверное, подсознательный страх). И строго велела- "ни с кем ни о чем не разговаривать! Может начаться 37 год. Рот закрой и ни в какие разговоры не вступай." Она тогда очень-очень испугалась. Я это запомнила. Осознала позже.
Они (мои бабушки) очень боялись всего и всегда. Немецкая бабушка была злая на язык, говорила- нас заставили все забыть, я не хочу вспоминать! Мы и не знаем практически ничего.

[Маевка]

Еще один репрессированный католический священник, настоятель того храма, который я предпочитаю посещать, когда бываю в Питере.

Константин Ромуальд Будкевич (Буткевич) (19 июня 1867, усадьба Зубры под Краславой (в настоящее время — Латвия) — ночь с 31 марта на 1 апреля 1923, Москва) — священник Римско-католической церкви, прелат Его Святейшества, был репрессирован во время гонений на христианство в Советском Союзе.

Родился в многодетной дворянской польской семье Юлиана и Марии, урождённой Борковской. Отец работал лесничим. Учился в частной прогимназии в Кельцах, окончил пять классов гимназии в Люблине, Римско-католическую духовную семинарию в Санкт-Петербурге (1890), Императорскую Римско-католическую духовную академию в Петербурге со степенью кандидата богословия (1893).


С 26 сентября 1893 — священник.
С 5 февраля 1894 — викарий в приходе Святой Троицы в Пскове и законоучитель.
С 11 октября 1896 — викарий в приходе святого Антония в Витебске и законоучитель.
С 8 октября 1903 — викарий прихода святой Екатерины в Петербурге, насчитывавшего в то время 30 тысяч прихожан.
С 13 января 1904 — заместитель настоятеля прихода святой Екатерины в Петербурге.
С 5 сентября 1905 — настоятель этого прихода.

Проявил себя энергичным церковным деятелем. В бытность его настоятелем в храме св. Екатерины были произведены два ремонта (в 1907 и 1911). Сумел повысить доходы от принадлежащего приходу имущества, которые шли в основном на содержание и расширение приходских учебных заведений (в 1907 были основаны три элементарные школы, четырёхклассная профессиональная школа для подготовки сельских учительниц. Занимался повышением уровня образования в приходских мужской и женской гимназиях. В 1907 была учреждена ссудосберегательная касса для тех, кто работал в учебных заведениях. При храме функционировали Дом ремёсел, дешёвая столовая, создавались кружки самообразования для самых бедных. Значительное внимание о. Будкевич уделял благотворительным проектам, привлекая прихожан к их реализации. Активно участвовал в работе спортивного общества «Польский Сокол».

С 1908, одновременно с должностью настоятеля прихода, занимал пост декана петербургского деканата, который к 1914 насчитывал 18 приходов, 13 филиальных храмов, 10 часовен и 101 330 прихожан. С 31 мая 1910 — почётный каноник.

Во время Первой мировой войны был вице-председателем, а затем председателем Общества помощи жертвам войны, поддерживал деятельность Польского гражданского комитета, помогавшего беженцам-полякам, издавал еженедельник «Czytania Niedzielne».

С 1917 активно участвовал в деятельности Общественного комитета (затем — Общественного совета) священников при архиепархиальном управлении. С 7 июня 1918 — прелат Его Святейшества.

После закрытия приходских учебных заведений организовал тайные курсы, которые учителя вели на квартирах. Выступил с инициативой создания архиепархиального Общества католических родителей и воспитателей с целью заботы о детях католиков и создания частных религиозных школ, однако советские власти отказались разрешить функционирование этой организации. Возглавлял Комиссию по организации обеспечения курии средствами к существованию, занимавшуюся сбором пожертвований на содержание епархиальных учреждений и духовной семинарии. После закрытия семинарии читал лекции в тайной семинарии, ректором которой был о. Антоний Малецкий.

В 1922 отказался подписать договор о пользовании храмом, по форме, установленной органами советской власти, но не санкционированной Ватиканом. Также выступал против изъятия принадлежавших приходу ценностей, передал основные ценности в польское представительство в Петрограде. От имени католической епархии вёл переговоры с органами советской власти, основывая свою позицию на каноническом праве Римско-католической церкви. Отказался покинуть своих прихожан и уехать за границу, несмотря на предупреждения со стороны друзей.

В 1922 о. Будкевич был допрошен по делу католического духовенства Петрограда, обвинённого в создании антисоветской, контрреволюционной организации с целью противодействия декрету об отделении церкви от государства и инструкции о порядке проведения в жизнь этого декрета. В ожидании судебного процесса находился под подпиской о невыезде. Вновь отказался покинуть Петроград, несмотря на явную опасность для его жизни — о. Будкевич не желал своим бегством повредить интересам католических священников и прихожан, остававшихся в России.

В начале марта 1923 был вызван на суд в Москву, где 10 марта арестован. 21 марта 1923 начался суд, который продолжался пять дней. Основными обвиняемыми на процессе были архиепископ Ян Цепляк и прелат Будкевич. В жизнеописании о. Будкевича сказано, что на процессе он говорил медленно, почти тихо, иногда оправдывался, словно разрешая себе что-то вспомнить: «Выше всего я ценил покой, я никогда не любил споров и ссор. Я посвятил себя работе». В своём последнем слове не признал себя виновным, заявив, что всегда пытался договориться с властями так, чтобы не нарушить принципов существования Церкви в государстве.

О. Будкевич был признан виновным

в сознательном руководстве (…) контрреволюционными действиями организации петроградских католических священников, направленными к сопротивлению Советской власти, ослаблению пролетарской диктатуры, восстановлению старых имущественных прав церкви и провокацию масс прихожан к выступлению против Советской власти, — провокации, приведшей, при наличности религиозных предрассудков этой массы, к таковым выступлениям, а также в отказе выполнять советские законы, что предусмотрено статьями 62, 119 и 121 Уголовного Кодекса.

По решению трибунала священник был приговорён к расстрелу. К такому же наказанию был приговорён и архиепископ Цепляк, но ему ВЦИК заменил смертный приговор десятью годами тюремного заключения. Приговор Будкевичу был утверждён, так как он якобы являлся государственным изменником в пользу «иностранного буржуазного правительства» (имелись в виду его контакты с польскими дипломатами в интересах церкви).

Существуют различные варианты рассказов о последних днях жизни о. Константина, но все они сходны в одном — он спокойно выслушал известие об отклонении прошения о помиловании и был готов к смерти. Есть две версии расстрела священника:

Согласно первой, приговор был приведён в исполнение в подвале тюрьмы ГПУ, в присутствии трёх агентов: Евдокимова, Бергмана (Венникас) и Крумма. В письме Бергмана адвокату убиенного священника говорится, что декан заблаговременно написал письмо к Папе, был совершенно спокоен и обратился к Евдокимову со словами: «Прошу передать последнее моё приветствие отцу Цепляку и засвидетельствовать ему, что я до последней минуты остался верен Апостольскому Престолу». После того, как прелат произнёс эти слова, большевик Злоткин выстрелил ему в голову. Согласно второй версии, «на месте казни прелат перекрестился, благословил палача и двух его помощников, а сам отвернулся к стене, зашептав слова молитвы. Выстрел палача прервал молитву священника».

В начале апреля 1923 на заседании парламента Польши была принята резолюция, в которой говорилось о том, что «благодаря своему мученичеству за веру покойный о. Будкевич, последователь святых мучеников, получил право на почитание как новый покровитель нашей Родины». Польская поэтесса Казимира Иллакович посвятила ему написанную в стиле народной баллады поэму «Сказание о московском мученичестве» (1927) и стихотворение «Głos księdza Budkiewicza zza grobu» (1928).

В 1927 в Варшаве был создан Комитет увековечивания памяти о. Будкевича. В 1936 в варшавском храме св. Анны был установлен памятник о. Будкевичу, который, скорее всего, был уничтожен во время Варшавского восстания 1944. Его именем названа одна из улиц в Варшаве.

В 2003 официально начат процесс беатификации (причисления к лику блаженных).

Подробнее можно почитать здесь: http://www.catholicmartyrs.org/index.php?m...&page=budkevich

На этом же сайте http://www.catholicmartyrs.org/index.php можно узнать о других репрессированных католиках (священниках и монашествующих), по которым сейчас идет официальный процесс признания святыми мучениками.

Попозже расскажу то, что слышала от пожилых прихожан об их жизни в те времена.

[Брусника]

Своих тоже не нашла. Прадедушка был раскулачен. Жил хорошо тем, что работал с раннего утра до ночи в поле. Не нравилось соседям его спокойное житьё. А то, что раздавал им же мешки с зерном и картошкой, чтоб сеяли и растили, а они пропивали - это они же и забыли... Предков мужа сослали в Сибирь на лесоповал. Репрессировали по нац.признаку. Всё отобрали и на обозах повезли. Свекровь до сих пор вспоминает, как девочкой ехала..

Вот история народа... Столько талантливых и мужественных людей погибло на войне и в репрессиях.. недавно смотрела фильм Михалкова о войне и по сердцу резануло 'если б не мы, маленькие люди, вас, великих не было бы! Ничегоо, скоро и о маленьких людях заговорят'...

[Nansy]

Царство Небесное всем невинно убиенным и Вечная Память!

[TaNoChKa]

Долго ничего не знала про своего прадеда, кроме того что погиб в 1938 году, бабушка долго молчала и отнекивалась. Сейчас бабушки уже нет 10 лет и даже распросить не у кого.
Прадед шел через гороховое поле и несколько стручков гороха попали в сапоги, был убит в ноябре 1938 года, в 1938 году у прабабки отобрали корову и из погребра выгребли всю картошку, тем самым оставив пробабку с 5 детьми (старшей было 12 лет, младшему сыну было 5 месяцев) на голодную смерть. Выжили все дети, в ноябре ходили копали какие-то коренья и их варили, собирали картофельные очистки, кто-то украдкой давал детям молоко.
Прабабка умерла в 1990 году , перед смертью уже была не в своем уме, сушила сухари и прятала их, сушила овощи, и все время говорила "не дам умереть с голоду".

[Пунчана]

Ужас. До какого абсурда можно дойти - гороховые стручки набились в сапоги и ... расстрел.

Я не перестаю удивляться, почему же моих предков Бог миловал. Одни посидели и вернулись, другие просто удалены на 100 км от столицы (так называемая ссылка 100 км), третьих каким-то образом беда обошла, т.к. либо хорошие люди попались среди следователей, либо сами догадались вовремя уехать, либо были очень осторожными, что не дали себя скомпрометировать. Только брат моего прадеда был расстрелян.

В нашем роду была и семья священника. Что удивительно, священника во время репрессий не расстреляли и не угнали, потом в доме нашего священника жили немцы во время оккупации и тоже его не тронули. Мало того, детей священника уважали в их городке, старшая дочь стала лучшим преподавателем в городке в советское время...

[Cler]

[+]

Сталин кроме поругания и забвения больше ничего не заслуживает?

Вы уже десяток лет, после голодного студенчества, когда одну шинель вам приходилось носить пять зим, а ботинки (тоже одни) вам латал знакомый сапожник "за так", работаете в КБ в Москве. На дворе расцвет СССР, Вы недавно смогли с женой и дочкой переехать из холодного угла избы ее родителей в районе нынешней ул Свободы в отдельную комнату 9 кв.м. в доме–малоэтажке на Соколе (правда у вас на 18 комнат один туалет и кран, из которого течет ржавая холодная вода, но по сравнению с промерзающим углом это — роскошь). Жена работает учителем в школе, дочь — в яслях (вам повезло), двух зарплат с шестидневной работы вам хватает на скромную еду и типовую одежду, иногда к празднику вы можете даже подарить что–то жене — например "вечную" ручку. Жену вы любите и балуете — она молодая (родилась в канун революции), уже "новый человек", нежная и добрая. Зря вы ее балуете — не знает она, что можно, а что нельзя. Лучше бы били, как большинство ваших бывших соседей по деревне ее родителей! Как то в школе на педсовете, на разборе, почему не все учителя в достаточной степени доносят до классов справедливость и своевременность расправы с предателями и изменниками, она не только не выступает с сообщением о всеобщей радости, но даже тихо говорит своей многолетней подруге и коллеге: "как этому вообще можно радоваться — какие бы они ни были — они же люди!". Говорит она это тихо, но доносов будет написано целых три, один — от подруги. Жену вашу возьмут через неделю, в час ночи. Будут спокойны и вежливы, вы на два голоса будете кричать, что это ошибка, и они будут уверять — конечно ошибка, но у нас приказ, мы довезем до места, там разберутся и сразу отпустят. Утром вы начнете пытаться выяснять, а ваши друзья, на вопрос, как выяснить, будут уходить от разговора — и сразу от вас, при следующей встрече вас просто не замечая. Наконец вы дорветесь до нужного кабинета, но вместо ответов вам начнут задавать вопросы и покажут признательные показания — ваша жена была членом троцкистской группы, связанной с японской разведкой. Цель — развращать школьников и опорочивать советскую власть. На листе с показаниями будет ее подпись — дрожащая и слабая, в углу две капли крови. От вас будут требовать дать косвенные улики — "не могла же она не говорить с вами на эти темы? С кем из подозрительных лиц она встречалась?" Вы будете кричать "Этого не может быть, я знаю ее! Это провокация контрреволюционеров! Я буду жаловаться вплоть до товарища Сталина" "Ну хорошо, — скажут вам. — Вы сами решаете, помогать органам, или нет. Идите". Впрочем, возможно, что вид крови вызовет у вас приступ тошноты, к голове прильет, станет жарко, руки похолодеют и начнут мелко дрожать, а в груди появится мерзкое чувство тоски. Вы сгорбитесь и неожиданно услышите свой голос, говорящий "Да, да, да, конечно, теперь я понимаю, да, она говорила мне не раз, но я думал что это она — от доброты, но я, знаете ли, я всегда ей твердо говорил..." "Пишите" — подвинет вам карандаш "начальник". И вы напишете. Но это неважно, потому что в обоих случаях за вами прийдут через 4 дня — 4 дня, в течение которых вас не будут замечать коллеги и знакомые, и даже родители жены не пустят вас на порог. Вы пройдете все стадии — возмущения и страха; после первых побоев — ужаса и возмущения; когда вы усвоите, что бить вас будут дважды в день — в камере "по–народному", отбивая почки, ломая нос и разбивая лицо, а на допросе — "по–советски", выбивая печень, разрывая диафрагму, ломая пальцы, раздавливая половые органы — вы сживетесь с ужасом, и никаких других чувств у вас больше не будет. Вы даже не будете помнить, что у вас была дочь (и где она?) и жена.

Вам повезет. Вы быстро подпишете все, что надо. Еще 6 человек возьмут на основании ваших показаний — лишь одного из них вы знаете, это тот коллега, который отказался с вами здоровываться. Когда вы будете подписывать показания на него, только на этот миг, у вас проснутся человеческие чувства — вы будете испытывать злорадное удовлетворение. Чудо будет в том, что вас обвинят всего лишь в недонесении (либо следователям приятно сочинять сложные истории, либо — есть разнарядка на разные статьи). Вы отправитесь в лагерь, просидев 5 лет попадете на фронт, в первом же бою вас ранят в руку, она так никогда и не выздоровеет до конца и поэтому опять на фронт вы не попадете — вас вернут в ваше КБ. Бить вас в лагере (чуть вернемся назад) будут еще много и часто, зубы будут выбиты, нос свернут навсегда, пальцы, которые умели играть на гитаре, больше никогда не смогут даже нормально держать ручку. Вы никогда уже не сможете спокойно смотреть на еду и будете запасать под подушкой черные корки, вы будете пожизненно прихрамывать, никогда не спать больше четырех часов и вскакивать от каждого шороха, а звук машины за окном ночью будет вызывать у вас сердечный приступ.

Вы попытаетесь найти вашу дочь, но не найдете — ее отправили в специальный детдом для детей врагов народа, дальше война и следы теряются. Архивы бы помогли, но они закрыты и не будут открыты.

Вы никогда не узнаете, что сталось с вашей женой, но я вам расскажу — я же все знаю. Вашу жену доставили в приемник и сразу там же, не дожидаясь допроса, изнасиловали находившиеся в том же приемнике уголовники. Их было шестеро, у них было два часа, охрана не торопилась, а следователь запаздывал — много работы. Она сопротивлялась примерно минуты три, пока ей не выбили 5 зубов и не сломали два пальца. Вот почему ей было трудно подписывать признание. Но кровь на бумаге была от разорванного уха (разбитый нос уже не кровоточил после пятичасового допроса). Ухо ей разорвали на допросе — следователь, не дожидаясь ответа, будет ли она признаваться, ударил ее несколько раз подстаканником по голове (на самом деле он злился, что чай холодный, работы до черта, и девка красивая и в теле, почему сволоте уголовной можно, а ему — офицеру — нет?!). Она тоже быстро все признала и подписывала все, что скажут — один раз только она заколебалась — когда подписывала показания на вас. Но ей сказали, что отправят в мужскую камеру, и она подписала. Ее тоже быстро отправили в лагерь. Но она была менее гибкой — вы быстро научились прислуживать блатным и воровать пайку когда никто не видит, а она все пыталась защищать других от издевательств, за что ее ненавидели и блатные и забитые доходяги. Как–то через примерно год, когда она сказала что–то типа "нельзя же так бить человека!", кто–то из блатных баб придумал — "ах нельзя? ну так мы должны тренироваться, чтобы правильно научиться — даешь, б*дь ДОСААФ!" Ее раздели и били, показывая друг–другу, кто как умеет, а "политических" заставили оценивать удары по десятибальной шкале. Каждый удар вызывал оживленные споры среди жюри — ведь надо было отдать кому–то предпочтение, а проигравший мог обидеться. Никто не заметил, когда она умерла — упала быстро, били лежащую. Заметившая сказала: "Сука, сдохла, так не интересно. Шабаш всем!"

Вы прожили еще 15 лет после войны, умерли в 50 лет от инсульта. Вы жили все это время конечно не в своей старой комнате на Соколе, а в полу–комнате, которую Вам выделил Минсредмаш (за картонной перегородкой жила семья из 4 человек, дверь была одна, но и туалет уже всего на 7 комнат). Половину этого времени вы получали большинство товаров (а нужно то вам было всего ничего) по карточкам и талонам. Вы так и не успели купить радиоприемник, слушали радиоточку, которая была на половине соседей, но почти всегда включена. Когда у вас отказала левая половина, вас уже через 6 часов вывезли в больницу и положили на матрас в коридоре. К вам не подходили, так как признали безнадежным. Вы умирали в своей моче и экскрементах еще около суток, но это было ничто по сравнению с лагерем — это было так же хорошо, как отправка на фронт, как ранение, как узнать, что рука не будет работать, как верить в то, что ваша жена умерла и не мучается (до 56го вы только верили, а не знали).

Я хочу чтобы вы знали: все, что с вами случилось нельзя рассматривать в отрыве от экономических и индустриальных вопросов. Ибо есть еще те, кто верит, что Россия стала экономически сильной если не за счет ваших небольших неприятностей, то по крайней мере одновременно с ними.

Ну что ж. Давайте не будем в отрыве. Россия в это же время пережила чудовищный голод (до 8 млн жертв, до 3 млн умерших напрямую от голода) — единственная в Европе. Россия распродала фантастические запасы драгоценностей и искусства. Россия содержала в голоде, холоде и болезнях своих граждан — все время до войны и 20 лет после. Для чего? Для того чтобы суметь выпускать только и исключительно — танки, пушки, военные самолеты и автомобили, обмундирование и сапоги. Россия ни тогда, ни после того, не смогла произвести ни одного стоящего потребительского товара, ни одной своей технологии (даже ракеты и ядерную бомбу украли). Правда груды танков не спасли СССР от вдвое меньшего по численности и вооруженности врага, который пропахал всю европейскую часть пока мы перевооружались американскими подачками и ели американскую тушенку.

Цена страха Европы перед коммунизмом, цена Сталинской стратегии "ледокола", цена колаборционизма перед войной — 26 млн жизней. Цена репрессий — не менее 3 млн трупов и 6 млн вернувшихся из лагеря. Цена раскулачиваний и "вредительских — расхитительских" законов — еще 4 млн. Треть страны. Зачем? Чтобы сперва за счет Запада начать делать плохую сталь и старые танки, а потом уставить свои заводы трофейными станками и работать на них до 21го века? Чтобы безнадежно отстать в сельском хозяйстве (генетика — буржуазная лженаука) и кибернетике (продажная девка империализма)? Чтобы до 90х годов не изжить бараки, до 80х не избавиться от господства коммуналок? Чтобы телевизор через 30 лет после войны стоил полугодовую зарплату кандидата наук, автомобиль — 5 лет работы, квартира (кооператив!) — 20 лет работы, если позволят, и где дадут — там дадут?

СССР родился нищей страной, был нищей страной при Сталине и умер нищей страной. Диктатуры богатыми не бывают (если это не Сингапур).

Нам нужна десталинизация. Это чудовище и спустя 60 лет после смерти продолжает тянуться к нам своими лапами — через тех, у кого нет воображения. Надеюсь у вас оно есть, и вы сможете представить себе: ваш ребенок наконец уснул, и вы с женой посидели у лампы, на которую накинут платок, стоящей на стуле. Она говорила вам что–то о том, как это жестоко — не только наказывать предателей (ну конечно, иначе никак, я же понимаю), но еще и радоваться казням — это же средневековье какое–то, я же учитель истории, я же знаю... Вы еще сказали ей "смотри, договоришься!" и смеялись. Вы легли заполночь и еще не заснули, когда услышали шум машины под окном. Машин в то время ездило мало, но мало ли, что за дела у людей в городе — вы не придали этому значения..."

[ закрыть ]

Сегодня прочитала. Прочитайте и вы. Это про то, что может быть "Сталин кроме поругания и забвения больше ничего не заслуживает? " (с) http://snob.ru/profile/28353/print/92767

Отредактировано: Cler в 21 мая 2015, 11:35

[Anne]

Все винят лично Сталина и его одного - а что бы сделал Сталин, если бы не миллионы доносчиков? Простых людей, сограждан, соседей, коллег, завистников? Зачем они писали эти доносы и клевету? Кто их за язык тянул?

Говорит она это тихо, но доносов будет написано целых три, один — от подруги.

Если бы не эти доносы от простых людей, то вся история сложилась был по-другому. То есть миллионы людей по всей стране активно поддерживали действующий режим своими действиями, без зазрения совести предавали своих соседей, коллег, товарищей. А виноват один Сталин. Я не пытаюсь его оправдать, но хочу сказать, что виновных - много. Ожесточились сердца людей.

Я не перестаю удивляться, почему же моих предков Бог миловал.

Что удивительно, священника во время репрессий не расстреляли и не угнали, потом в доме нашего священника жили немцы во время оккупации и тоже его не тронули.

Вашим родным повезло с соседями - среди них не оказалось завистников и недоброжелателей.

[Cler]

Зачем они писали эти доносы и клевету? Кто их за язык тянул?

их били, и мучали сильно. Чтоб они написали донос Когда я читаю КАК получали доносы, то я не знаю, смогла бы я не очернять кого-то, когда сутками бьют и пытают....
Те, кто доносил заранее, знали- если ты сейчас не донесешь, то донесут те, кто рядом. Наверное, люди так сильно боялись любого проявления "против", что заранее готовы были отвести от себя подозрения в не_доносительстве, лишь бы не трогали.

Отредактировано: Cler в 21 мая 2015, 12:47