Каскадный · [ Стандарт ] · Линейный+ Современные стихи

[kesh]

Дед Мороз к психологу идёт,
Говорит ему наедине:
"Вы же в курсе: скоро Новый год -
Отправляют письма люди мне.
Думаете, что они хотят?
Мандарин, щенка или конфет?
Я таким желаниям был рад,
Но теперь уж их в помине нет...
Просят адекватных мужиков,
Нервы - чтобы как канат стальной.
В офисе - поменьше дураков,
И любви - финансово-земной...
Пишут непонятные слова -
"Дед, хочу я чилить на морях!"
В общем, просто кругом голова.
Тяжело который год подряд.
Ладно, мне пора уже идти.
Выслушали - вот и хорошо...
Всем подарки нужно разнести.
Кстати, дочка, "чилить" - это что?..."

Юлия Ю

[kesh]

Выше принципов, выше разума,
Выше самых высоких слов,
Восхитительно-безобразная -
Может быть лишь одна любовь.
Беспардонная и бестактная,
Проникающая извне,
Или тонкая, деликатная -
Нотка терпкости, как в вине...
Разрывающая сознание,
Убивающая мораль.
Искупление. Наказание.
Двухсторонняя, как медаль.
Плотно корни свои пустившая,
Душу сжёгшая в уголёк,
Или только лишь сутки жившая,
Как порхающий мотылёк.
И не важно, что после - мИнула,
Или спряталась в глубь зеркал -
Жизнь разрушила, опрокинула,
Научила глушить вискарь.
Ой, спасибо тебе, любезная,
Что на плаху не привела.
Сердце стало теперь железное,
А живое - Любовь взяла.
Юлия Ю

[kesh]

Я Люблю тебя.
Вроде бы просто,
Наливается в кружку, как чай,
Только мне с таким весом и ростом
Не положено тихо звучать.
Я люблю тебя!
Знаете, хочется,
Замахнувшись, систему сломать.
Заменить её имя и отчество
На священные эти слова:
Я люблю тебя.
Благословение
И надетый на голову нимб.
Собираются вместе мгновения,
И шагают три слова по ним:
Я люблю тебя.
Как заклинание.
Вашу критику б не замечать.
Тротуары-стихи заплевали мне,
Все равно отправляю в печать:
Я люблю тебя.
Это не боязно
Признаваться в наличии чар
И с подножки бегущего поезда
В уходящую точку кричать:
Я люблю тебя.
Было завещано:
Мне в назначенный вечер и час
На пути повстречается женщина.
И от этого счастья свечась,
Я люблю тебя.
Громкой сиреной
Мое сердце, морзянкой стуча,
В глубину неизвестной вселенной
Посылает на солнца лучах:
Я люблю тебя.
Главные вещи,
Хоть шепчи ты о них, хоть кричи,
Для любимых и преданных женщин
Говорятся без всяких причин.
Я
люблю
тебя.
© Дмитрий Кравченко

[kesh]

Жестокий жребий мой таков,
Пора обзавестись нашивочкой:
"Я выбираю чудаков
И выбираю безошибочно".
Не важен социальный слой,
Не важен тип анатомический:
Мне с чудаками повезло
Глобально, глубоко, кармически.
Возможно роковая месть
Подкралась черною багирою:
Нормальные мужчины есть,
Но я на них не реагирую.
Зато вернее следака
С серьезным удостоверением
Я вычисляю чудака,
Почувствовав сердцебиение.
Вот всю себя бы раздала,
Но клапан сердца не резиновый.
И если есть во мне талант,
Он должен быть монетизирован.
Пусть далеко не инженер,
Лежать не стану на диване я:
Изобрету "Мудакомер"
(Пока рабочее название).
Взорву научную среду:
Проект-то безусловно кассовый.
Сегодня же изобрету:
Девчонки, можете заказывать!
Сола Монова

[kesh]

У меня о тебе не болит ни тут, ни там.
У меня от тебя остался всего лишь шрам.
Небольшой, он даже, кажется, мне идёт.
А припудрю — и никто его не найдёт.
Тонкий шов от раны — ниточка на душе.
Спросят, как поранилась — изобрету сюжет.
Повстречаю другого — прикрою мой шрам рукой.
А потом, потом зацелует его другой.
А родится сын —в ладонях мой шрам сожмёт.
Нарисую на шраме крыло, и оно полёт
Мне напомнит, а не тебя, не тоску по нам…
Но никто, ничто, никогда не сотрёт тот шрам.

МариКа

[kesh]

Дождик лил как из ведра.
Я открыл калитку
И увидел средь двора
Глупую Улитку.

Говорю ей: — Посмотри,
Ты ведь мокнешь в луже.
А она мне изнутри:
— Это ведь снаружи...

А внутри меня весна,
День стоит чудесный! —
Отвечала мне она
Из скорлупки тесной.

Говорю: — Повсюду мрак,
Не спастись от стужи!
А она в ответ: — Пустяк.
Это ведь снаружи...

А внутри меня уют:
Расцветают розы,
Птицы дивные поют,
И блестят стрекозы!

— Что ж, сиди сама с собой! —
Я сказал с улыбкой.
И простился со смешной
Глупенькой Улиткой.

Дождь закончился давно,
Солнце — на полмира...
А внутри меня темно,
Холодно и сыро.

Андрей Усачёв

[kesh]

А он от неё тает,
Как снег от лучей нежных.
И всё, что о ней знает,
Что чувства её безбрежны…
Стучатся в окно ночи,
Чтоб счастье двоих умножить.
Он очень её хочет,
Она его, кстати, тоже…
Бывает, что он терпит
Капризы её смешные.
То ангелы, то черти
В ней пляшут, ещё какие…
За прошлым закрыв двери,
Он с нею не будет строже.
Он просто в неё верит,
Она, в него, кстати, тоже…
Но если ему грустно,
Обнимет она душою.
Любовь – неземное чувство,
Крылатое и большое.
Пусть даже осудят люди…
Едва ль это их встревожит.
Он просто её любит,
Она его, кстати, тоже…
♡ Ирина Самарина-Лабиринт

[kesh]

— Доктор, мне кажется, я заболела...
— Что беспокоит?
— Отсутствие чуда,
Голос охрип, и душа онемела...
— Может, у Вас затяжная простуда?
— Нет, не простуда, симптомы другие,
Будто уныние в сердце прокралось,
— Может, у Вас началась аритмия?
— Не аритмия, скорее усталость.
Стала противна метель. Мёрзнут руки...
— Думаю, случай вполне излечимый.
— Как называется это в науке?
— Видно, у Вас аллергия на зиму.
— Доктор, а часто к вам с этим приходят?
— Этим болеет сейчас каждый пятый.
— Что Вы пропишете?
— Синь небосвода,
Мартовский воздух и сотню объятий.
Алеся Синеглазая

[kesh]

Ох, какие мы сильные бабы.
Что нам конь на скаку? Прошлый век.
Ну зачем, дорогой? Я сама бы
Донесла чемоданы наверх.

И детей я сама укачаю,
Да и шкаф починю на ура.
Пять минут выпью крепкого чая,
И, смотри-ка, я снова бодра.

Я читала давно у поэта,
Как просил он нас быть послабей.
Может, было осмысленно это.
Но сейчас так нельзя, хоть убей.

Я должна зарабатывать много,
И на внешность рукой не махать.
Дочка смотрит на мать, как на бога,
Подрастет, станет так же пахать.

Я справляюсь, вот честное слово,
Даже хобби себе заведу...
Но однажды приходит "хреново",
И приносит с собою беду.

Со здоровьем проблемы приходят,
Спросит врач, где ты раньше была?
И теряют значение вроде
Неотложные прежде дела.

Мы помочь наконец позволяем,
Расписавшись в бессилье своём.
И впервые без цели гуляем,
И впервые без спешки живём.

Дочь бесценная, помни, малышка,
Слабой быть иногда не порок,
Если хочешь, поплачем чуть слышно,
Хочешь, мы прогуляем урок?

Ты пойми, наша сила не в силе,
Звать на помощь важнее сто крат.
За меня рюкзаки не носили,
Будь умней, попроси, рядом брат.

Будут в жизни твоей заморочки,
О проблемах своих не молчи.
А когда станешь мамой для дочки,
Быть девчонкой её научи.

Ольга Замятина

[kesh]

Ничего не зная о простуде, о проектах городов и зданий, вдалеке от мира жили люди. Люди, что сидели в чемодане. В чемодане было так просторно: и буфет, и чашки, и салфетки. Лев Ильич цитировал Платона, Вера Пална жарила котлетки.
Лев любил рассказы про Одессу. Вера Пална обожала шали. Чемодан переезжал раз десять. Лев и Вера не переезжали. Тайно сбережения хранили в ящике с трусами и носками. Вздрагивали (показалось? или?), если звонко щёлкали замками, если поднимались тучи пыли. Лев ронял с усмешкой, между прочим: хорошо, что все про нас забыли. Жалко, что забыли, но не очень. Вот бы на рыбалку, чтоб мормышку, самогона да ржаного хлеба.
И сидели, и смотрели в крышку, а считали, что смотрели в небо, доброе, обтянутое тканью. Так и жили, так и ночевали.
В небе улыбались могикане, шли шаланды, полные кефали. Шли эпохи, изменялись эры, пели птицы, шелестели кроны. Как дела, — Лев спрашивал у Веры, — сделаем на ужин макароны? Развлекался чемоданный ветер, по тарелке ползали опята.
Веру расстреляли в сорок третьем. Лев погиб на фронте в сорок пятом.
Резная Свирель