ДЖ

Елена проснулась с колотящимся сердцем. Приснилось странное: некий незнакомец, по виду настоящий дон Жуан – глазищи темные, пронзительные, голос ласковый, сам из себя видный и какой-то нездешний – предлагал странное. Не в том смысле, что можно было бы подумать, в этом смысле все Жуаны довольно одинаковы и вполне предсказуемы. Этот же, из сна, молчал, вздыхал, а потом спросил, не сможет ли Елена достать ему хороший футбольный мяч и передать вот сюда, где они встретились, в следующий раз, когда заснет. Потому что – видите ли – у нас в прошлом таких еще просто нет, а у вас этого добра навалом. Елена смотрела в черные глазищи, сердце ухало то вверх, то вниз, настойчиво подбивая пообещать все, что угодно и даже больше.
«А не надо на ночь слушать «Наше радио»! - упрекнула себя Елена, садясь на кровати. «Сеньор благородный Жуан», подумайте! Вот и снится всякая чертовщина.
Еще и дочь вчера бубнила из своей комнаты:
- …о, тяжело
Пожатье каменной его десницы!
… о тяжело… о тяжело…
Пожатье каменной его… чего там? Блин, десницы!
- Наизусть задали? – удивилась Елена, проходя мимо. – «Каменного гостя»?
- Отрывок, - сквозь зубы пробормотала дочь. – По желанию, на пятерку. Все кончено, дрожишь ты, дон Гуан!
- Дрожу, - согласилась Елена и пошла укладывать младшего.

ДГ

- Мне твой Гуан сегодня снился, - поделилась она наутро с дочерью. – Выучила хоть?
- Да вроде. Кстати, тебя там в школу вызывают…
- Еще не хватало! За что? И почему «кстати»?
- За прогул. Хотя это не прогул, просто он все время цепляется, а я…
- Кто «он»?
- Хуан. Ну физкультурник.
- Его так зовут? Иностранец, что ли?
- Да какой там иностранец, прозвали так. Он вообще-то Дмитрий Геннадьевич, ДГ, потому и дон Гуан. А потом кто-то Кастанеды перечитал, обозвал Хуаном. Он черный такой, как испанец. Ему идет. Ладно, я опаздываю, после уроков подойди, если сможешь. И не верь ему! Он все врет!

ДХ

Пришлось отпрашиваться с работы и отправляться в школу. Елена записалась у охранника, прошла в физкультурный зал. Учитель сидел в каморке, заполнял журнал. Дверь была открыта, но Елена для приличия побарабанила пальцами по косяку и, не дожидаясь, пока физкультурник поднимет голову, начала:
- Здравствуйте! Мне передали, что вы хотите со мной поговорить. Я мама Даши Мурашовой, меня зовут…
Учитель оторвался от журнала, поднял глаза.
- Да-да, - приветливо отозвался он. – Что же вы? Я слушаю. Как, говорите, вас зовут?
- Алена… - ошарашенно пробормотала мама Даши Мурашовой. – То есть, Елена Михайловна… А вас, я знаю, Дмитрий Хуанович… ой, Геннадьевич! И вы хотели меня… Ну, видеть, - окончательно смешалась она.
- Хотел. И хочу. Здравствуйте, Алена.

Время помчалось как бешеное. Каждый вечер Алена, забыв обо всем, неслась на свидание. Отношения свои не афишировала – ни к чему. Конечно, это не связь учителя с ученицей, но мама ученицы – тоже категория спорная, да и неизвестно, как отреагировала бы Даша. С ее и Ромки отцом Алена была в разводе, и все-таки в глубине души дочь, несмотря на солидный подростковый возраст, надеялась, что мама еще помирится с папой, и с недовольством воспринимала любое внимание в ее адрес.
Однако в тот вечер встретились неподалеку от школы – предновогодняя суматоха, мандарины, суета в магазинах и школьные новогодние огоньки. Алена должна была отдать Дмитрию шпагу, он играл в школьной постановке какого-то испанца, как их там – гранды, кабальеро?
Фехтованием занимался старый приятель Алены, и когда Дашка, захлебываясь, пересказывала школьные новости о подготовке к празднику и вскользь упомянула о том, что «Хуан ищет шпагу к костюму, спрашивал, нет ли у кого знакомых, одолжить на пару дней», Алена сразу же ухватилась за возможность лишний раз встретиться не прячась, у всех на глазах.

Когда она вылезла из такси, Дмитрий уже стоял под фонарем. Сперва Алене показалось, что волосы его засыпало снегом, но почти тут же она сообразила, что он уже переоделся к празднику. Плащ, шляпа, полумаска. И седина. Хуан повернулся. Алена чуть не вскрикнула, на миг помнúлось – перед ней старик: глаза запали, в пронзительном взгляде отблеск нездешней тоски.
- Что с тобой, Дон?
- В смысле?
- Какой-то ты… не такой.
- Да нет, Ален. Все нормально. Жаль, ты на постановку не останешься…
- Дашка-то не участвует, будет выглядеть как-то странновато…
- Ясно... Давай тогда шпагу. Как довезла?
- А, да. – Озабоченная его видом, Алена даже забыла про тяжелый сверток. – Довезла нормально, таксисту сказала, что детские лыжи. Хорошо, не мяч… -
- Мяч?
- Неважно, сон дурацкий. Ну что… Пока? И с Новым годом. Вряд ли ведь уже до праздника увидимся.
- Это точно. Вряд ли.

Дон коротко поцеловал ее, повернулся и зашагал к школе. Алена двинулась к остановке – за Ромкой в детсад предстояло добираться на автобусе, вторая поездка на такси пробила бы дыру в семейном бюджете.

Скрежет тормозов за спиной, визг шин, крики… какой-то странный шорох. Алена обернулась. Из перекосившегося, наехавшего одним колесом на тротуар грузовика медленно сыпался гравий.

*

Большой огласки история не получила – что там какой-то учитель физкультуры из заштатной школы. Взгрели, как водится, коммунальщиков за скользкие дороги, шофер грузовика вообще куда-то исчез. Девчонки и молодые учительницы поплакали и успокоились, мальчишки сделали вид, что им все равно. В школу пришла бодрая горластая физкультурница, и жизнь потянулась своим чередом.

ДМ

Прошлый Новый год Елена помнила плохо, слишком мало времени прошло с момента аварии. Хорошо, что младшего взяла на себя близкая подруга, единственная, кто был в курсе. Нарядила елку, упаковала подарки, осталась на ночь. Утром веселилась вместе с Ромкой, раскрывая коробки и пакеты. Елена вымученно улыбалась.
Дашка ничего не заметила, захваченная новыми событиями и эмоциями – первый раз справляла Новый год с друзьями.

А теперь уже ни на кого не свалишь, нельзя же страдать вечно. Ребенку нужен праздник и значит, елка, значит, подарки, значит, дед Мороз.
Звонок в дверь раздался довольно поздно, Елена уже начала раздражаться, представляя, в какой кондиции доберется к ним Дед, побывавший за день у полутора десятков ребятишек и их папаш, традиционно предлагающих старичку «погреться».
Дед, однако, оказался на удивление адекватен. Бодро просеменил в комнату, деланым басом осведомился у Ромки, как его зовут и как он вел себя в уходящем году, предложил прочитать стишок или спеть песенку. С интересом поглядывая на мешок с подарками, Ромка заученно отбарабанил выученные в саду строчки.
- Нет, так не годится, - вдруг запротестовал Дед. – Эти стихи ты явно знаешь, но не любишь. А любишь что?
- Люблю? – Ромка оживился. – Люблю, что мама слушает. – И заорал уже от души: – И за его спиной катица любофь!..
- Другое дело! – подмигнул дед и повернулся к хозяйке. – Да, Елена? Михайловна.
Деланый бас куда-то ушел, на Елену глянули темные, пронзительные глаза. Сердце ухнуло и ушло в крутое пике.
- Но ты же… погиб? - только и смогла пробормотать Алена, почти сползая по стенке.
- Это ДЖ погиб, - серьезно ответил гость. – А ДМ, ДМ – он вечен.