Граф Сергей Юсупов выпрямился в кресле и оглядел присутствующих. Прекрасная Полина Юшневич наклонилась к нему, изогнув стан, и прошептала:

- Не правда ли, прекрасный вечер?

Его обдало сладким ароматом духов, а открытое декольте оказалось довольно близко к его лицу. Но Юсупова – затянутого в черный фрак хозяина только что достроенного готического замка – не так-то легко было расшевелить. Он лишь кивнул в ее сторону и продолжал наблюдать за гостями, рассеянно ходившими по просторному полутемному залу в ожидании, когда роботы-прислужники накроют на стол. Полина, усмехнувшись, направилась к ним.

При ее приближении француз Херкулес деКотэ, оглядывавший коллекцию старинного оружия, несколько оживился. Полина тут же принялась командовать молодым человеком, чему тот был только рад. К Юсупову медленно приблизился старик Зубов, один из самых первых аристократов, участник знаменитого движения «За дворянство». На его лице застыло кислое выражение.

- Что же вы, батенька, в самом-то деле, - произнес он, демонстрируя прекрасное знание высокой речи, - кого это наприглашать-то изволили? Что за дворяне у вас, прости Господи? Нехорошо так.

Юсупов и сам понимал, что неправ. Но что было делать? Ему слишком хотелось показать свету новый замок, а настоящая аристократия, за исключением Зубова, либо вежливо отказывалась от приглашения, либо не могла присутствовать. Поэтому он смолчал на замечание старика и продолжал терпеливо слушать.

- Да вы посмотрите только, с кем за стол садиться собрались, милостивый государь! Теликов этот – вчерашний коммерсант, и как только в наши ряды протиснулся! ДеКотэ – уж не знаю, где вы его откопали, с таким-то именем! Заболоцкая – аристократического рода, конечно, но, смею вас уверить, не умна. До того не умна, что ее и в дома-то редко зовут.

«Да сказал бы прямо – дура эта Ольга», - улыбнулся Сергей.

- А об этой развратнице Юшневской… - начал старик, но тут уж Сергей не выдержал и перебил его, переводя разговор. Полина, конечно, слыла женщиной легкого нрава – сменила уже четверых мужей и, судя по поведению, не прочь была снова выйти замуж, но за красоту и обаяние ей многое прощалось.

Юсупов встал, подавая гостям знак перейти в гостиную, где были накрыты столы и горели стилизованные светильники. Роботы, выполнившие свою задачу, выстроились у стен. Они напоминали рыцарские доспехи. Время от времени то один, то другой из них бесшумно подкатывался к столам и ловко уносил использованную посуду в утилизатор.

Через некоторое время, оставив Зубова у стола, Юсупов стал обходить гостей. Француз уже не на шутку увлекся Полиной, игравшей с ним как кошка с мышью. Теликов заискивающе смотрел на окружающих, робел и ничего не кушал. Его попытки завести разговор хоть с кем-нибудь не имели успеха: Зубов встретил их презрением, Полина – насмешками. Юсупов тоже не задержался рядом с ним. Ольга весело болтала, не заботясь, слушают ее или нет. Ее слова, перемежаемые хихиканьем, звучали как фон. Стоило Сергею приблизиться к ней, как он тут же был вынужден выслушать ворох глупых сплетен и восторженные похвалы его замку. После этого, к несказанному его облегчению, Ольга переместилась к Полине с намерением «поболтать о женском».

Раут был в разгаре, когда в дверях появился еще один гость и немного насмешливо оглядел собравшееся общество. Юсупов быстро подошел к нему и крепко пожал руку – это был его хороший друг Савватий Бабкин.

- Ну что, Сережа, развлекаешься? – Савватий весело огляделся. – Да-а, хоромы отгрохал знатные, - он подмигнул. – Вклады? Махинации? Ну-ну, не смущайся, все свои. Веселишься?

Юсупов усмехнулся. На Савву положительно нельзя было сердиться, тем более что он был прав – без определенных махинаций построить такую громадину рядом с Москвой было бы невозможно.

- О, и Вилен здесь! – продолжал Савва. Подшутим над ним, или сперва подкрепимся?

Вместо ответа Сергей увлек друга к столикам и вручил бокал с вином. С одной стороны, скандал был бы неприятен, с другой – хороший скандал может привлечь внимание… Савва тем временем, оглядев бокал, протянул его мгновенно ожившему роботу со словами: «Ну, из этого уже кто-то пил: следы помады!» и тут же потянулся за другим.

В этот момент послышались удивленные и испуганные возгласы. Все кинулись к софе, столпились вокруг нее, возбужденный голос Ольги на мгновение покрыл остальные голоса. Когда Сергей подошел, все расступились. Прекрасная Полина Юшневич лежала на софе, откинув голову, в уголках ее губ застыла кровь. Полина была мертва…


Когда карета «скорой помощи» уехала, увозя тело Полины, испуганные и озадаченные гости и хозяин собрались в библиотеке. Оттуда их по одному вызывали в зал, где вел допрос полицейский. С каждого брали подписку о невыезде и отпускали домой. Наконец все разъехались, а Сергей и Савва вышли в сад и медленно прогуливались мимо тинистого пруда.

- Савва, по-дружески тебя прошу, придумай что-нибудь! – взывал Сергей. – Я не могу находиться в неизвестности, а полиция когда еще что решит! Ты вроде занимаешься такими делами – ну так возьмись за это, ради меня.

Савва, действительно служивший в частном детективном агентстве, пребывал в задумчивости. Он уже успел поговорить с полицейскими и узнать: Полина была отравлена, яд известен, время действия – от получаса до часа. К сожалению, на месте преступления отравленных продуктов не нашлось – видимо, они были утилизированы, и Савва с грустью думал о том бокале со следами помады: яд мог быть и в нем, но, к сожалению, все следы были уничтожены глупыми роботами. Таким образом, сам Сергей тоже попадал под подозрение, и потому Савве не хотелось браться за это дело. Сам он был чист – он пришел слишком поздно, и полиция уже намекнула ему, что не против принять помощь. Сергей взял его за руку и просительно заглянул в глаза. И Савва, вздохнув, дал согласие.


На следующий день Бабкин ехал к Зубову в рязанскую усадьбу. Поезд домчал его до города за полчаса, но потом пришлось еще добираться на такси до самой усадьбы.

Большой деревянный дом с колоннами поражал своей историчностью – все здесь было точными копиями давних времен. Внутри дома царила та же простота и строгость, словно перенося хозяина и гостя в далекую эпоху.

Старик вышел к посетителю, тщательно одетый, запакованный в тесный, чопорный костюм и гладко выбритый. Казалось, он и спать ляжет не иначе, чем предварительно надев на себя специальную одежду, суровую и неудобную.

- Итак, милостивый государь, чем могу быть вам полезен? Сказать по чести, вспоминая вчерашний день, я нахожу, что не много могу доложить подробностей. Чаще всех рядом с несчастной Полиной находился француз, хотя к ней подходил и Теликов, когда отошел от меня.

- А вы разговаривали с Полиной?

- Нет, мой мальчик, мне не о чем говорить с подобными женщинами. Я удалялся ее общества, и до сих пор не могу понять, что побудило нашего с вами друга Юсупова пригласить ее.

- Полина не нравилась вам?

- Я вообще не понимаю, как она могла кому бы то ни было нравиться. Более того, я собирался подать прошение об исключении ее из рядов дворянства за недостойное женщины поведение. Помнится, когда я еще учился в РГМУ – Боже, как это было давно! – одна студентка тоже вела себя неподобающе, за что и была сурово наказана жизнью… Впрочем, мы удалились от темы. Повторяю, я старался держаться как можно дальше от этой женщины и не следил за тем, где и с кем она вчера находилась. Прошу прощения.

Савватию ничего не оставалось, как откланяться. Он прогулялся до набережной, решая, кого еще успеет навестить сегодня. Выбор пал на Теликова, жившего поблизости. По дороге Савватий пытался понять немногословного Зубова. Чем живет этот человек? У него нет ни семьи, ни близких друзей. Он всегда официален, обо всем имеет свое хорошо продуманное мнение, посещает многие дома, но нигде не становится своим. Пожалуй, главное для него – сама идея возрожденного в двадцать втором веке дворянства, и на алтарь этой идеи кладет он все силы…

Тем временем впереди показался забавный дом, и это отвлекло Савватия от размышлений. Дом этот был словно построен шутом для увеселения окружающих – настолько пестро и нелепо сочетались в нем разные стили и эпохи. И все это выглядело таким ненастоящим, словно наспех слепленным из пластика. Создавалось впечатление, что нетребовательный вкус хозяина вполне удовлетворился пестротой и яркостью. Бабкин уже догадался, что перед ним – жилище Теликова, вполне соответствующее характеру хозяина.

Сам Вилен, уже получивший сигнал о прибытии гостя, выбежал на крыльцо, но к воротцам послал робота-дворецкого, столь же пестрого, как и сам дом.

Савватий, улыбаясь, взошел на крыльцо. Вилен возбужденно схватил его за руку, но тут же выпустил ее и побежал вперед, показывая дорогу. В комнате, больше похожей на детскую, чем на гостиную, он плюхнулся в кресло, но тут же вскочил и забегал по яркому ковру. Видно было, что его распирает от желания поговорить, но он робеет.

Савватий, на языке которого уже вертелись насмешливые слова, сдержался и, взяв Вилена за руку, посадил рядом с собой на диван.
- Вы… Ведь вы же расследуете убийство, да? Пришли что-то узнать у меня? – прорвало Теликова.

- Успокойтесь, Вилен. Я отвечу на ваши вопросы. И задам несколько своих. Да, меня попросили помочь в расследовании. Поэтому в первую очередь меня интересует подробное описание вчерашнего вечера, и особенно – то, с кем общалась Полина.

- Конечно, конечно, понимаю… Но, вы знаете, я не все могу припомнить. Видите ли, Полина – такая красавица; она много с кем разговаривала. Больше всего, конечно, с французом, потом она несколько раз подходила к хозяину, ну и со второй девушкой тоже разговаривала и смеялась… Я, понимаете, не могу сказать, что было сначала, а что потом. Кажется, дамы еще куда-то вдвоем выходили… Ну, и я к ней подходил, она еще пошутила насчет моего имени...

- Вы не помните, разговаривала ли Полина с Зубовым? И надолго ли уходили девушки вдвоем?

- С Зубовым… Не припомню, извините. Если и разговаривала, то недолго. А выходили они… минут на десять, если не ошибаюсь. Хотя, кажется, Полина вернулась первой, да-да, я как раз тоже возвращался из мужской комнаты. А Ольга пришла уже после нас. Это было… постойте… кажется, сразу же, как мы перешли в гостиную.

Бабкин еще некоторое время расспрашивал Теликова, но тот лишь извинялся, нервничал и ничего больше не мог добавить. За окнами было еще светло, и Бабкин поспешил откланяться, надеясь до вечера навестить деКотэ.

Уже на крыльце, прощаясь, он не удержался и спросил:

- Но все-таки, Вилен, как вы с таким именем пробрались в дворяне? Ведь это чистейшей воды новояз, обозначающий одного из вождей пост-дворянства.

- Но… - замялся Теликов, - но мне, знаете, сказали, когда составляли мою генеалогию, что это созвучно имени «Виллем», то есть почти «Вильям», ну и вот… - он как-то сник и беспомощно оглянулся на свой нелепый пестрый дом. Бабкину стало совестно, и он, не глядя Теликову в глаза, подал ему руку и зашагал к такси.

В машине к Савватию снова вернулось насмешливое расположение духа. Что делает с людьми желание принадлежать к избранному обществу! Взять хоть бы Теликова – наивное дитя, но при том с хорошими средствами. И этот француз… Он даже не знает, как его имя звучит на родном языке! О фамилии вообще лучше промолчать. Но вот как-то пробрался в узкие круги…


Лифт поднял Савватия на верхний этаж третьесортного отеля. Дверь открыл сам Херкулес. Живое, подвижное лицо его мгновенно выразило массу эмоций – от удивления до испуга. Тем не менее, он широко открыл дверь и сделал вежливый приглашающий жест.
В номере царил беспорядок. Бабкин хотел присесть на стул, но раздумал и, скрестив руки, пристально поглядел на француза. Тот заметался по комнате и остановился у окна, не глядя на детектива. Вздохнув, Савватий задал самый сложный вопрос:

- Вы были влюблены в Полину?

- Пожалуй, не совсем. Я француз, мы прирожденные ухажеры. Но не скрою, мне больно от того, что ее больше нет.

- Вы понимаете – я веду расследование, поэтому мне придется задать вам несколько вопросов. Вы почти весь вечер провели рядом с Полиной. О чем вы говорили?

- Я мужчина, месье. То, что я говорил красивой женщине, вряд ли стоит повторять сейчас. Уверяю вас, это было лишь то, что на моем месте сказал бы любой.

- А как принимала дама ваши слова?

- Смею думать, ей нравилось. Полина была… немного игрива, я бы сказал. Ей льстило мое внимание, и она делала все, как обычно делают женщины. Давала мне поручения, делала вид, что я ей надоел. Но это были только шутки. Она так вела себя со всеми. Графу строила глазки, того сухого старика попросила подержать свой бокал, а этого смешного… Телятникова? – несколько раз высмеивала.

- Вот как… А вам не показалось, что она подавлена, и все эти шутки – от отчаяния? Ведь Полина только что развелась с мужем.

- Нет, что вы. Она знала себе цену. Думаю, это муж должен переживать и подавляться. Поверьте, я знаю, о чем говорю. Люди, которые хотят убить себя – ведь вы на это намекаете? – ведут себя не так.

- Почему вы так в этом уверены?

- Мой характер, месье, и мои жизненные обстоятельства… Словом, я знаю это из собственного опыта.

- А что вы скажете об Ольге?

- Повторяю, я француз – и потому не могу плохо отзываться о даме. Позвольте мне промолчать.

- И все-таки. Вам не понравилась сама Ольга или же ее отношение к Полине?

- Раз вы настаиваете… Пожалуй, и то, и другое. Ольга показалась мне неискренней.

- А Полина?

- Понимаю, о чем вы. Да, ее многие осуждали, но таков уж был ее характер. Она не имела нужды притворяться. И, знаете, мне жаль, что в ней видели только покорительницу сердец. Она показалась мне очень умной, многое подмечала и давала верные суждения и оценки.

- Послушайте, юноша… - Савватий быстро встал и приблизился к деКотэ, - а ведь вы и сами достаточно умны. Что заставляет вас разыгрывать эту странную роль? К чему намеренно шутовское имя, это настойчивое повторение «я француз»? Вы такой же француз, как и я, хотя нет, пожалуй, все-таки иностранец. Какова ваша цель?

ДеКотэ обернулся и внимательно взглянул в его лицо, глаза его стали отчаянными, и на какой-то миг Савватий подумал, что придется отражать атаку, но мнимый француз уже расслабился, лицо его приобрело насмешливое выражение.

- Я не буду изливать перед вами душу… месье, - произнес он. Можете строить догадки. Мои цели, каковы бы они ни были – не ваша компетенция. Если вас интересует убийство – а я полагаю, о самоубийстве и речи быть не может – то я честно ответил на ваши вопросы. Если вы больше их не имеете, позвольте с вами распрощаться. А моя частная жизнь пусть останется при мне. Честь имею.

Савватий бросил на него еще один внимательный взгляд и молча поклонился. Обернувшись к двери, чтобы выйти из номера, он вдруг заметил за ней небольшую полочку, заваленную разными мелочами. Среди них стеклянно блеснул пузырек. Быстро протянув руку, он неуловимым движением схватил его и вышел.

Выйдя на улицу, он открыл планшет и заглянул во входящие. «Найдена важная улика, прошу в отделение». Отправив ответ: «Выезжаю. Приготовьте анализатор», - Савватий спустился в метро.


Следующим утром он сидел в маленьком московском кафе, покусывая кончик карандаша. Напротив виднелись окна дорогого старинного особняка, где жила Ольга Заболоцкая, но Бабкин не торопился с визитом. Ему нужно было обдумать и записать все детали. Вчера вечером в полицейском отделении он осмотрел пиджак, найденный в доме Юсупова, в мужской уборной. Выяснилось, что пиджак принадлежал Теликову. Тот клялся, что совершенно забыл про него, будучи в расстроенных чувствах. Но самое интересное – в кармане пиджака был обнаружен пузырек с таблетками, содержавших убийственную порцию яда –того самого, каким была отравлена Полина. Странным показалось и то, что пиджак был не спрятан, не утилизирован, а именно забыт, и то, что на пузырьке не оказалось ни следа каких-либо отпечатков – он был тщательно продезинфицирован. И, кроме того, в баночке, украденной у деКотэ, были точно такие же таблетки. К сожалению, сеть подпольных распространителей запрещенных веществ действовала в Новой России слишком хорошо. «Бесполезно», - признался полицейский, кисло проглядывая бесконечные столбцы нелегалов на экране.

Бабкин неохотно поднялся и направился ко входу, где стоял робот-дворецкий последней модели. Сложно было заставить себя добровольно общаться с таким человеком как Ольга, но делать было нечего.

В приемной, обставленной роскошно, но несколько безвкусно, ему пришлось прождать довольно долго. Со скуки он поднялся и стал ходить взад-вперед. Потом, немного подумав, стал приоткрывать двери и заглядывать в помещения, расположенные за ними. В конце концов, даже если сейчас его действия записывает камера, то, во-первых, он ничего не трогает, а во-вторых, он все-таки детектив, хоть и частный. Небольшая комната за одной из дверей заинтересовала его: она была похожа на музей. Старинный стол, похоже, даже деревянный, пиджак на спинке стула, шкаф со старыми книгами... Так мог выглядеть рабочий кабинет мужчины позапрошлого века. На стене висело что-то вроде диплома или грамоты, но разглядеть было сложно, и Савватий достал планшет, чтобы сфотографировать. Сзади раздался высокий голос Ольги, и все-таки, прежде чем повернуться к ней, он успел нажать на экран, искренне надеясь, что фото получится.

Ольга была недовольна и холодна. Нет, она не упрекнула его за неуместный интерес к закоулкам своего дома, но и болтать была не намерена. Войдя в комнату и повелительным жестом указав Савватию на стул, она опустилась в кресло.

- Простите, что заставила ждать. У меня мало времени, я вскоре должна уйти. О чем вы хотели поговорить?

- Об убитой Полине. Скажите, вы были хорошо с ней знакомы?

- Пожалуй, нет. Но других женщин там не было, не так ли? С кем же мне еще было поболтать, посекретничать? Впрочем, она не показалась мне особо интересной. Не понимаю, почему все окружали ее таким вниманием. Эти скандалы, разводы… И потом, вокруг нее увивался этот французишка. Странно, что она обратила на него внимание, правда? Ведь она любит богатых, а он беден как… ну не знаю как кто. Говорят, - она понизила голос, - что с ним связана какая-то темная история, и он будто бы пытался покончить с собой.

- Простите, - Савватий прервал ее, - А можете ли вы припомнить, с кем еще разговаривала Полина?

- Ой, да со всеми. Над беднягой Теликовым она шутила, с хозяином заигрывала, даже старичка проверяла на прочность. Одним словом, вела себя довольно развязно. И…

- Постойте. А как долго с ней общались вы? И, - он сверился с записями, - вы куда-то выходили вместе? Кстати, выходил ли из комнаты кто-то еще?

- Ах, ну общались мы с ней мало. Так, поболтали, а потом меня оттеснил этот несносный француз… Ну, говорить с ней было особо не о чем, разве только о ней самой. Выходить… Да, кажется, мы удалились ненадолго в дамскую комнату – ну, попудрить носик, вы же понимаете. – Ольга хихикнула. – И, кстати, в это же время размазня Теликов тоже выходил куда-то, я не обратила внимания. Другие – ну, может быть, выходили тоже, я не помню.

- Как долго вы пробыли в дамской комнате?

- Да почти сразу вышла, а Полина осталась наводить красоту, она так трепетно относилась к своему внешнему виду! Хотя, по-моему, там и красоты-то особой нет, не понимаю, почему…

- Простите. А когда вернулся Теликов?

- Не знаю, - равнодушно ответила Ольга, - я за ним не следила. Может, раньше, чем я, а может, потом.

- Скажите еще, в какое время вы выходили из гостиной?

- Вот уж чего не припомню… Кажется, перед самым вашим приездом… Или чуть раньше… Право, не помню. – Ольга приняла скучающий вид и бросила взгляд на часы. Савватий встал и откланялся.

В тот день он успел еще навестить дом, где жила Полина – богатый, доставшийся ей от мужа – и поговорить с людьми, которые ее знали. Теперь он окончательно убедился, что это могло быть только убийство: Полина была весела и готова к новым приключениям. Он порадовался тому, что при современных технологиях в дом не мог проникнуть посторонний, а слуги были автоматические. Рассмотрел он и фото, сделанное у Ольги. Это был диплом доктора медицинских наук И. Шпенглера. Савватий заперся в своей квартире, долго размышлял над записями, сделал несколько запросов Всемирной Сети и позвонил Юсупову с просьбой принять его завтра днем, а к вечеру собрать в доме всех, присутствовавших на рауте.

- Что, друг Савва, будешь меня допрашивать? Чаю выпьешь? Соберемся в библиотеке, – так встретил Юсупов гостя.

- Смеешься, друже… А мне не до смеха. Ну и гостей ты подобрал себе! Голову сломаешь, разбираясь, кто из них врет и зачем, а врет практически каждый.

Сергей посерьезнел.

- Ты спрашивай, не стесняйся. Я честно, – он взял друга за руку. – И прости, что тебя в это впутал. Может, ну его? Пусть полиция сама разбирается. Мне-то эта трагедия даже сыграла на руку. Сам понимаешь, мрачный готический замок – и убийство красивой, знатной девушки. Неплохо сочетается, правда? Нехорошо так говорить, но Полину уже не вернуть, а мне она сделала добро.

- Понимаешь, главная загвоздка в том, кто, когда и на сколько выходил из комнаты. В этом месте почему-то все начинают расходиться. Спасибо за чай. Так может, хоть ты прояснишь ситуацию? Будь у тебя видеозапись, было бы проще.

- Боюсь, тут от меня помощи будет мало. Что я помню? Полина стояла со мной и кокетничала, но это было еще в зале. В гостиной она пошла к Зубову, что-то дала ему подержать, но он тут же это отставил и отошел в сторону. Француз – тот постоянно был при ней, Ольга подходила пару раз и… да, точно, сразу из гостиной они куда-то вышли вместе, а вернулись порознь, кажется, одна – с Теликовым. А, это они ходили в уборную, наверное.

- А не припомнишь, когда Теликов снял пиджак?

- Разве? Я не заметил.

В это время дворецкий ввел гостей, пришедших вместе. Сергей рассадил их поудобнее, и все взоры обратились на Савватия, стоявшего в центре.

- Итак, друзья. Думаю, что расследование мое закончено… В тот вечер Полина была отравлена одним из вас. Если смотреть беспристрастно, отравить ее мог любой. Скажем, вы, Зубов, когда она дала вам подержать свой бокал… Нет-нет, помолчите, сейчас говорю я. Вам не нравилась Юшневская. Или, скажем, Вилен, в пиджаке которого был найден яд и который мог чувствовать к ней естественную неприязнь выскочки к настоящей аристократке… Вы, деКотэ, весь вечер провели рядом: возможностей было – хоть отбавляй, а мотив – вы сильно нуждались в деньгах и в защите, и то, и другое могли получить от Полины, если бы она отнеслась к вам серьезно, но она лишь играла с вами. Тем более и яд у вас был. Ну, у хозяина возможностей больше всех, тем более что он больше всех и выиграл на смерти Полины. Пожалуй, единственный, кто более-менее вне подозрений – это Ольга. Общалась с убитой мало, а в уборной навряд ли они что-то могли съесть или выпить. Ведь так?

Гости ошеломленно молчали. Голос подал Сергей:

- Но, Савва, не могли же мы все убить? Это сделал кто-то один?

- Да, друг мой, один из нас. Кто-то, кто хорошо был знаком с ядами и питал сильное чувство к Полине. Не влюбленности и не злости – зависти, черной зависти к той, которая во всем была лучше, которой все удавалось и даже невзгоды не портили ее солнечного характера. Яд в пиджаке Теликова – глупость, он просто утилизировал бы его. Яд в номере деКотэ был предназначен ему самому, и я рад, что забрал его. Живите, друг мой, преодолевайте трудности, берите пример с Полины, которой вы так восхитились. Бокал, взятый Зубовым у дамы, так и остался стоять на столике, Полина больше к нему не притронулась. Если бы Зубов бросил в него яд, то сам бы и постарался избавиться от такой улики. Ты, Сережа, тоже вне подозрений – я знаю твою честность, ты не стал бы таким образом зарабатывать себе популярность, да и отравленные тобою еда и питье могли бы попасть к любому – в том числе мне, твоему другу, или уважаемому тобой Зубову…

Все взоры обратились на Ольгу, которая сидела, нервно покусывая губы.

- Да, - отвечая на невысказанный вопрос, произнес Савватий, - я обвиняю вас, Заболоцкая. Это вы так страшно завидовали умной, красивой и удачливой Полине, что решились ее убить. Вы давно пытаетесь с ней соперничать – в богатстве, в количестве мужчин, даже в интеллектуальных конкурсах, которых сейчас так много в Сети. И каждый раз терпите поражение. Что это было, Ольга? Что вы предложили ей в дамской комнате – отравленную помаду? Крем? Тени для век? Вам незачем было кормить ее таблетками – ведь вы из семьи известных медиков, ваш дядя был знаменитым доктором медицины. А таблетки, не сумев никому подбросить, вы хотели утилизировать заодно с тем, чем вы отравили Полину, но не в дамской комнате, и вы, оставив Полину одну, заглянули в мужскую уборную, где так кстати висел забытый Виленом пиджак. Теперь, избавившись от соперницы, вы счастливы, Ольга? Или она по-прежнему лучше вас?

Ольга встала, надменно вскинув голову.

- Чего вы от меня ждете? Что я, исказив лицо, буду кричать «Да, это я! Я ее убила!»? У нас не викторианские времена. Докажите свою клевету, если можете. Найдите отраву или видеозаписи. А я не намерена больше это выслушивать. Прощайте.

Она быстро вышла из комнаты. Все сидели растерянные, не зная, что сказать, и наконец разошлись, пряча друг от друга глаза.

Савватий взглянул на Сергея, и они молча пошли в гостиную, поближе к бару.