Они сидели в палатке в базовом лагере у подножия Эвереста и обсуждали последние детали завтрашнего восхождения. Группа состояла из пяти человек, все – достаточно опытные альпинисты, имеющие за плечами по три-четыре восьмитысячника. Двое из них уже поднимались ранее на Эверест, но для Антона и Ларисы это была первая попытка покорить «вершину мира».

Антон с Ларисой познакомились при восхождении на Манаслу три года назад. С тех пор вместе поднимались на Эльбрус и пик Исмоила Сомони, причем на обе вершины без кислорода. Но здесь, в Гамалаях, подъем без кислорода слишком опасен, и руководитель экспедиции, Стив Браун, настоял, чтобы все участники шли с кислородными баллонами.

Стив был удовлетворен проведенной акклиматизацией и рассчитывал на успех. Все члены группы чувствовали себя хорошо, прогноз погоды обещал несколько спокойных (насколько это возможно на Эвересте) дней. Старт был намечен на восемь утра.

7 мая ровно в восемь участники в сопровождении шерпов вышли из лагеря. Зияющие бездонные трещины ледника Кхумбу их уже не пугали, ведь за время акклиматизации им пришлось несколько раз преодолевать ледник в обоих направлениях, поднимаясь сначала до первого, потом до второго и третьего высотных лагерей. Погода стояла ясная и солнечная, и через несколько часов без особых происшествий группа миновала первый лагерь, а к вечеру достигла второго лагеря, расположенного на отметке 6500 метров.

На следующий день они поднялись в третий лагерь и провели там ночь. Все участники были в порядке, ни у кого не было заметно никаких признаков горной болезни. Наконец, 9 мая после завтрака группа вышла наверх, к четвертому лагерю, расположенному на Южной седловине.

Погода начала портиться, альпинистам мешал сильный ветер. Но из базового лагеря передавали обнадеживающий прогноз, и Стив надеялся, что поворачивать группу назад, так и не дойдя до ФИНИША, не придется. К 16 часам все участники поднялись на седловину. Ветер буквально сбивал с ног, разговаривать и что-либо делать было невозможно. Утомленные подъемом люди забились в палатки. В этот день им пришлось пройти всего шестьсот метров по вертикали, но на такой высоте (почти восемь КИЛОМЕТРОВ) воздух настолько разреженный, что каждое движение дается с трудом. Кислород берегли для финального штурма и не подключали до последнего.

Лариса забралась в спальник и, засыпая, с тревогой думала о завтрашнем штурме вершины. В полумраке Антон пожал ее руку и тоже уснул. Стив отдыхал в соседней палатке, не обращая внимания на вой ветра. Он знал, что буран может внезапно стихнуть, как это случилось в мае 1996 года. Он заботился лишь о том, чтобы не повторять трагических ошибок того печально известного сезона. Тела погибших альпинистов так и остались где-то на склоне этой суровой горы, в нескольких сотнях метров от палаток. Но Стив не был сентиментален и не верил в дурные предчувствия.

***

Лариса Петровна вздохнула и потянулась к чашке почти остывшего чая. Снаружи бушевала настоящая пурга, точно кто-то огромными горстями с остервенением швырял снежную крупу в стекло. Соседние дома померкли в снежном мареве, да и зрение у Ларисы Петровны было уже не то, что в пору ее альпинистской юности. Она зябко поежилась, но некому было укутать ее покореженные артритом ноги. Тишина чувствовала себя полноправной хозяйкой в ее квартире, и только вьюга неистово завывала, как в ту далекую ночь на Эвересте.

***

Когда Лариса открыла глаза, Антона в палатке не было. Снаружи по-прежнему бушевал буран, не было слышно даже шерпов, которые должны уже были готовить чай. Она полежала еще около часа, то прислушиваясь, то проваливаясь в сон. Внезапно ее разбудил голос Стива, заглянувшего в палатку – он хотел посоветоваться с Антоном, что делать. «Да о чем тут советоваться?» - подумала Лариса, - «Ясно, что в такую погоду штурм невозможен, надо идти вниз». Однако Антона не было, и она начала всерьез беспокоиться.

Прошло еще час или полтора, и ветер, казалось, начал стихать. Шерп принес в термосе сладкий чай. Стив заглянул снова, сказал, что Антона не видел, но время поджимает и пора собираться. Штурм Эвереста с Южной седловины надо начинать в полночь, чтобы к полудню достичь вершины и не запоздать со спуском. Опытные люди знают, что спуститься с Эвереста не легче, чем подняться на него, к тому же после полудня погода обычно портится, усиливается ветер и появляются облака. Лариса с тяжелым чувством вылезла из спальника и стала готовиться к подъему.

В половине второго ночи группа из четырех альпинистов в сопровождении трех шерпов, несших баллоны с дополнительным кислородом, вышла на штурм вершины. У Ларисы было тяжело на сердце, но что она могла сделать? Она понимала Стива: в горах каждый сам за себя. Антон – опытный спортсмен, на его счету шесть восхождений на семитысячники и три восьмитысячника, он прекрасно отдает себе отчет в том, что делает. Беспокоила только полная неизвестность: куда мог он уйти ночью, в буран, один? Но по той же причине ни Стив, ни кто либо еще не могли помочь Антону: в темноте его было не найти. Лариса лезла наверх, и про себя оправдывала Стива (а может быть, себя?): «Отменой штурма мы все равно ничего бы не добились. И мы даже не знаем, что с ним. Может быть, он вовсе не попал в беду, может быть, с ним все в порядке. Все еще будет хорошо. К тому же в лагере остался шерп, он поможет Антону, если потребуется».

На рассвете совсем распогодилось, видимость была отличная. Лариса шла, не оглядываясь. Да и не могла бы она увидеть с Юго-Восточного гребня стену Лхоцзе, на которой из последних сил держался Антон, цепляясь за камни, чтобы не соскользнуть вниз.

В этот ДЕНЬ она покорила Эверест, но того чувства – «весь мир на ладони, ты счастлив и нем» – на этот раз не было и близко. Несмотря на все разумные доводы, которые она приводила себе во время подъема, на душе было тяжело, пусто.

Антона так и не нашли. Три дня спустя в базовом лагере участники испанской экспедиции пролили свет на то, что случилось. Они вышли на штурм на день раньше и в то время, когда группа Стива забилась в палатки в четвертом лагере, испанцы спускались с гребня, пробираясь сквозь буран при почти нулевой видимости. Оторвавшись от нижних перил, они шли наугад, не видя лагеря, и уже в полной темноте бродили в нескольких сотнях метров от палаток. Трудно сказать, что именно толкнуло Антона покинуть теплый спальник, и почему именно он, а не шерпы испанской экспедиции, увидел сквозь секундный просвет в буране тревожно мигающий фонарь, а увидев, сразу, даже не надев кошки, поспешил на помощь.

Антон помог испанцам сориентироваться и указал им направление на лагерь. Двое из них могли идти самостоятельно, у третьего закончился кислород, и его пришлось практически тащить. Людям, только что совершившим восхождение на высочайшую вершину мира, на ветру, сбивающем с ног, эта задача почти непосильна, но они каким-то чудом все же довели своего товарища до палатки. Но был еще четвертый, точнее, четвертая – Габриэлла Санчес, которая лежала без сознания. Указав испанцам направление, Антон остался, чтобы попытаться помочь ей добраться до лагеря, и видимо, заблудился среди непроглядной снежной тьмы. Это было его первое восхождение на Эверест, он впервые оказался на Южной седловине, и при такой погоде запросто мог потерять ориентацию и соскользнуть на стену Лхоцзе. А поскольку он вышел поспешно, не надев кошки и не захватив ледоруб, то у него не было шанса удержаться на ледяной стене.

10 мая, когда группа Стива вышла на штурм, испанцы с рассветом обыскали всю Южную седловину, но нашли только пустой баллон Габриэллы и ее рюкзак. Эти вещи лежали метрах в трехстах от лагеря, а чуть дальше, правее, был обрыв.

В тот же день в два часа дня, когда Лариса стояла на вершине Эвереста, испанцы ушли вниз.
На другой день, 11 мая, седловину обшарили участники экспедиции Стива, но не нашли никаких следов Антона и начали спуск в базовый лагерь.

Больше Лариса никогда не ходила в горы.

***

Сделав над собой усилие, Лариса Петровна открыла набухшие слезами глаза. Все так же бушевала пурга, смеркалось, где-то уже слышались залпы фейерверков. Она тяжело поднялась с кресла и подошла окну. В окнах радостно мерцали огоньки гирлянд, люди торопились по домам встречать Новый год. И только в ее печальной комнате не было ни гирлянды, ни елки. Она не ставила елку – зачем, для кого? Только в углу перед образом теплилась лампада. Лариса не была особенно религиозна, но этот теплый свет ее почему-то утешал.

Она перекрестилась на икону, глотнула совсем холодного чаю, села в кресло и закрыла глаза.

***

Антона не было, и она начала всерьез беспокоиться. Шерп принес в термосе сладкого чая. Стив заглянул снова, сказал, что Антона не видел, но время поджимает и пора собираться. Лариса с тяжелым чувством вылезла из палатки.

Кругом было темно, но буран стихал и был похож скорее на обычную метель. Она огляделась – ясно, что при такой видимости Антона не найти. Перед ней торжественно возвышалась громада Эвереста, куда они с Антоном должны были сегодня подняться рука об руку, в одной связке. Но Антона не было. Она решительно направилась к Стиву, надевавшему кошки.

– Стив, я должна остаться.

Руководитель экспедиции с удивлением посмотрел на нее.

– Но ты заплатила огромные деньги за это восхождение, и другого шанса у тебя не будет. Я не смогу организовать повторный штурм. Сейчас или никогда.

– Нет, Стив. Я не пойду.

Стоя у палатки, она с тоской смотрела вслед удалявшейся группе. Огоньки налобных фонарей идущих вдоль перил людей мерцали на гребне, как новогодняя гирлянда на елке. Метель утихла. Когда начало светать, Лариса надела кошки и вышла на поиски Антона.

***

Лариса Петровна вытерла передником слезящиеся глаза и задвинула противень в духовку. На кухне стоял дым коромыслом – что-то кипело, сквочало, жарилось, парилось. Дочь и обе невестки быстрыми ловкими движениями орудовали среди этой суеты, и все пытались усадить ее отдохнуть, но ей нравилось быть в гуще событий, да и внучата обожали румяные бабушкины пирожки! Вот и крутилась она у плиты, несмотря на боль в пояснице и одолевающий на старости лет артрит.

А в гостиной упиралась в потолок мохнатой верхушкой огромная ароматная елка. Семеро внучат азартно раскапывали вату, отыскивая в коробках разноцветные шишки и шарики, и развешивали их на упругих колючих лапах.

Покончив с пирогами, Лариса Петровна вышла из кухни и залюбовалась шумной возней детворы. Ей нравилась эта кутерьма, веселое предвкушение праздника, хрупкие стеклянные шары, пахнущая детством мишура…

– Бабушка, смотри, какая метель! Это дед Мороз едет на своих санях?

Лариса повернулась к окну и на мгновение ей померещилась за летящим снегом громада Эвереста, огромного, такого близкого, но так и не покоренного. Но видение тотчас пропало, и она улыбнулась, близоруко прищурившись:

– Да, похоже, это он!

И тотчас раздался стук в дверь. Ребятня бросилась отворять – на пороге стоял Дед Мороз в красной шубе до пят, с длинной окладистой бородой. Шум! Смех! Веселье! И пусть старшие из внуков прекрасно узнали ласковые глаза деда Антона, но им нравилось поддерживать эту игру и не хотелось разрушать у малышей веру в сказку.

Лариса не смогла досмотреть представление до конца, потому что зазвонил телефон.

– Лариса, с Новым годом! – раздалось на том конце провода.
– Габи! Как я рада, дорогая, комо эстас? Фелис аньё нуэво!

После праздничного ужина молодежь высыпала на улицу – барахтаться в свежем снегу, кататься с горы на ледянках и санях, а бабушка Лариса и дед Антон любовались ими из окна.

– Антоша, Габлиэлла звонила.
– Она умница, всегда поздравляет, - улыбнулся Антон. – Как она?
– В ноябре третий внук родился! А старший сын еще раз ходил на Эверест…
– Тебе грустно?
– Что ты, Антоша! Я ни о чем не жалею. Ты все сделал правильно тогда, иначе и нельзя было.
– И ты тоже все сделала правильно.

Лариса затеплила лампаду перед иконой и села поближе к Антону.