Посвящается памяти Сергея Алексадровича и Елизаветы Феодоровны Романовых.




Лысый, неприятный на вид мужчина, набросил на крест веревку и, подозвав на подмогу зевак, рванул на себя. Высокий бронзовый крест со скрежетом накренился и рухнул на брусчатку. Пока толпа в восторге ревела, лысый, скривившись, машинально прочел выгроваированную на перекладине надпись: "Аще бо живем, Господеви живем, аще же умираем, Господеви умираем: аще бо живем, аще умираем Господеви есмь. Вечная память Великому Князю Сергею Александровичу, убиенному 4 февраля 1905 года. Помяни нас, Господи, егда приидеши во Царствии Твоем".
-Долой с глаз, на свалку! - раздраженно заорал он и, сгорбясь, пошел прочь.
***


Кто-то радовался, кто-то рыдал, а она молчала. Молча приняла страшную весть, знаком приказала подать экипаж... Предчувствия не обманули, она знала еще до того, как прогремел взрыв. Знала, когда в последний раз поймала его любящий взгляд - где-то в глубине души, слишком глубоко, чтобы понять в тот момент...


Молчала она и на площади, где среди обломков алыми лоскутами раскидало тело ее любимого мужа. Вокруг суетилась полиция, кричали люди. А она молчала. В каком-то полусне бережно подбирала то, что осталось от его тела и ее души - подбирала и складывала, все так же молча. Слов не требовалось, слова не могли исправить настоящего, не могли помочь, не могли поддержать. Могла только молитва - и она молилась. Про себя, тайно. Непрерывно.


Его душа упорхнула в вечный покой, а ей предстояло жить одной. Воспоминания душили сильнее слез. Она помнила каждую секунду счастья, каждый день, каждый год. Их любовь была даром, какой редко давался человеку, и они понимали это - берегли трепетно и нежно. Они были одним целым, одной плотью, одним духом. Не стало его - не стало и ее. Осталась половина, а впереди были годы, которые нужно было прожить за двоих. Светить за двоих, творить добро за двоих, отдавать себя людям и Богу.


Война, революция... Все проходило перед ее глазами, словно продолжение того страшного сна, начавшегося на площади. День за днем она шла вперед и вела за собой тех, кто доверился ее рукам. А таких стало немало, ибо зло в мире гасило свет, и люди тянулись к любому его источнику, как к спасительному маяку.


В тот страшный и счастливый день, когда ее и тех, кто остался верен, обрекли на смерть, она не молчала. Она - пела. Молитвы обрели голос, и он взлетал выше неба радостью предстоящей встречи с любимым, с любимыми, с Богом.
Она окончила свой путь почти так же, как и он. Потому что они были двумя половинами одного целого. Были, остались и стали навечно.
***


Крест стоял так же молча, как и та, что когда-то его поставила. Он был уничтожен и возродился, повторив судьбу многих и многого.


Вдалеке слышался гул машин, светили в вечерних сумерках глазницы домов. На земле, под морозным зимним небом, спали люди. Еще выше, где-то за звездами, в вечной весне за них молились другие, те, для кого печаль и воздыхание остались в прошлом.