Миша поскользнулся и растянулся на липком от морозной корки асфальте. Коленка начала противно подергивать: наверняка ободрал кожу, придется выкидывать брюки. Да и к черту!

ДЕНЬ не задался с самого утра. Точнее с ночи, когда Мише приснился сон о надвигающемся цунами. Гигантская волна захлестнула Москву и закружила в вальсирующем водовороте кремлевские звезды, голову памятника Петру, потускневшие от соли кресты и испуганных сурикатов, цеплявшихся за верхушки всклокоченных новогодних елок. Как в сон попали сурикаты, Миша не понял и предположил, что цунами докатилось до зоопарка.

Стало холодно и… мокро. Миша проснулся, когда ухмыляющаяся голова Петра начала отплевываться и окатила его, Мишу, брызгами. С потолка капало, причем сразу в трех местах – над кроватью, итальянским дизайнерским столом и елкой. Последняя даже как-то воспрянула духом: накануне ее, приунывшую и осунувшуюся после долгой дороги в тесном грузовике, продали «этому нахалу», беспардонно залезшему к ней под юбку и намотавшему – представьте себе! – гирлянду из разноцветных лампочек.

Елка, конечно, пыталась сопротивляться – ощетинилась и при любом удобном случае норовила уколоть. Где это видано, чтобы приличные елки из хорошей семьи надевали вульгарные пластиковые шары и боа из мишуры!? Но считавший себя эстетом Миша был неумолим, и лесная красавица (ладно, пусть родом и из питомника, но ее прабабка точно воспитывалась в лесу!) сдалась.

Теперь она стояла мокрая от восторга и неожиданного душа. Капли, как с горки, соскальзывали с глянцевых боков разноцветных шаров и весело шмякались на подушку из ваты – импровизированный снег. Елка потянулась и обдала мрачного Мишу хвойным дыханием: так, мол, тебе, получай!

У соседей из квартиры сверху было тихо. Миша еще раз позвонил в дверь – больше для проформы - и вернулся к себе. Телефон районного ЖЭКа* молчал, и окончательно проснувшийся Миша решил дождаться утра, сетуя на неповоротливость государственных служб. Можно было, конечно, позвонить в милицию или какую-нибудь службу газа, но они бы точно начали придираться по мелочам – да еще и с акцентом.

Миша сварил кофе и налил в чашку молока, которое тут же свернулось крупными – почти снежными – кислыми хлопьями. Ругнувшись и вылив испорченный напиток в раковину, Миша включил компьютер, чтобы поработать и отвлечься от мыслей об испорченной мебели. Елка презрительно звякнула шарами и продолжила спа-процедуры.

Работать не хотелось. В голове беспорядочно сновали мысли: одни призывали отключить интернет и сосредоточиться на проекте, вторые грозили длинными крючковатыми пальцами (Миша подумал, что если бы у мыслей были пальцы, они выглядели бы именно так), третьи – толстые и довольные – зазывали заглянуть в холодильник, а четвертые – смелые и дорого одетые – тянули за собой на улицу.

Немного поблуждав по закоулкам всемирной паутины, а заодно прочитав статью о пяти признаках успешного человека и посмотрев смешной ролик о поскользнувшейся приме из «Лебединого озера», Миша съел всухомятку кусок санкционного камамбера и отправился в ЖЭК.

Мысли продолжали спорить друг с другом (и дело даже доходило до драки, но Миша сразу пресекал все их попытки схватить друг друга за горло), читали рэп, пели на все лады и наступали друг другу на пятки.

«Ты знаешь, - вопрошала одна, - как катается сыр в масле? Вот камамбер, например, катается?»

«Смотри! – перебивала ее другая, уставившись на вывеску какой-то компании, - Гнусмас! Ой, не могу – Гнуууус-мааас».

«Брюки, блин», - мрачно подытожила третья, когда Миша совершил кульбит на льду и упал.

- Больно, дяденька?

- Не видно? – огрызнулся Миша, потирая ушибленную коленку, и поднял глаза. Перед ним стояла большеглазая девочка лет семи в стеганом пальто и светлой пушистой шапочке с помпоном.

- А давайте подую, - предложила она и, не обратив внимания на Мишины протесты, надула щеки и изо всех сил дунула на разорванную штанину. Коленка перестала дергать. Девочка задорно рассмеялась и захлопала в ладоши, отчего в воздухе закружились стайки разбуженных снежинок.

- Спасибо, - натянуто улыбнулся Миша. Одна калечная мысль начала было грозить пальцем, призывая хозяина к сознательности – семилетние девочки не ходят по улицам одни в шесть утра, но Миша ее отогнал: о детях должны беспокоиться их родители.

- А я знаю: вы – прохрустинатор! – уверенно заявила девочка. – Так бабушка говорит.
Ну вот, у ребенка есть бабушка, значит он, Миша, может пропустить колкость мимо ушей и идти дальше – до ЖЭКа оставалось меньше КИЛОМЕТРА.

- Нет, ну точно, вы – это вы! – обрадовалась девочка. – Пойдемте! А вот и бабуля.

Рядом с хохотуньей будто из-под земли выросла чистенькая старушка в старомодной каракулевой шубке и шляпе.

- Извините ее, Михаил Петрович. Снежа контактная у нас очень. Пойдем, егоза!

Старушка взяла девочку за руку, и снежинки снова начали отплясывать мазурку. Мише стало любопытно (а любопытствующие мысли – самые жизнестойкие):

- Мы знакомы?

Старушка остановилась, а девочка вновь развеселилась:

- Мы ваши соседи с восьмого этажа. Живем как раз над вами.

- Так это вы меня залили!? – почти обрадовался Миша, что виновник его утренних неудач найден, и не придется ремонтировать квартиру за свой счет. К его удивлению, старушка не заохала и не бросилась к дому – спасать имущество, а спокойно ответила:

- Конечно, мы. Надо же было полить вашу елку. Вы воткнули ее в сухой песок. А хвойные – существа нежные, требуют внимания, ласки… Даже галантерейного обхождения порой, если хотите.

- А я! – возмутился Миша, - я какого обхождения требую? Из-за вас не сплю полночи. Брюки вон порвал… Ремонт теперь нужен.

Миша посмотрел на соседку и подумал, что ее пенсии на приличный ремонт не хватит и придется раскошелиться самому, и снова расстроился.

- Вам-то, бабуся, небось, в союзные времена государство все оплачивало, а где мне нормальную бригаду перед Новым годом найти? Гастарбайтеры одни!

Снежа посерьезнела, а старушка внимательно посмотрела на Мишу, но тот продолжал рефлексировать вслух:

- Денег нет, на работе донимают, санкции эти, блин, сыра приличного не купишь. Хотел бы я жить на всем готовом и елки чужие поливать за счет государства!!!

- Ну что ж… Все желания должны быть исполнены. Каждому – свой подарок, - грустно сказала старушка и топнула ногой. Снежинки разлетелись в разные стороны, закружились в вихре, складываясь в причудливые узоры и застилая искрящейся пеленой Мишины глаза…

…Когда метель утихла, Миша обнаружил, что ни старушки, ни девочки рядом нет. «Испарились по-английски. Ничего-ничего, сейчас я акт со слесарями составлю, и пусть в рассрочку платят. Бабкам льготы положены». Мысли снова принялись привычно ныть, что дедлайн по проекту прошел еще в прошлую субботу; в холодильнике пусто, молоко скисло; надо бы позвонить родителям и поздравить с наступающим, а у поскользнувшейся балерины многообещающая растяжка.

На площади, позади припорошенного снегом памятника Ленину, шли строительные работы. Миша подумал, что почему-то раньше не замечал этот монумент, и даже сама площадь выглядела как-то иначе: фонари, новогодние декорации и припаркованные автомобили превратились в сугробы.

Желудок обиженно заурчал. Миша вспомнил об испорченном кофе и направился в сторону работающего круглосуточно «Макдональдса» – выпить стаканчик латте. На здании фастфуда висели большой плакат «Пользуйтесь услугами московского метрополитена!» и вывеска «Универмаг». Миша обошел здание вокруг, но входа в «Макдональдс» так и не обнаружил. Как назло, ни одной кофейни рядом.

На улице уже почти рассвело, и люди спешили на работу. У ЖЭКа стояла очередь – человек десять. Приготовившись к ожиданию на морозе, Миша полез за мобильником – чего время терять? – и удивленно «завис»: на его ладони лежал странный треугольный предмет с надписью «Самара-14». Пошарив по карманам и убедившись, что телефона на месте нет, Миша попытался вспомнить, где он подобрал треугольную коробку. Мысли напряглись и разбрелись по углам.

На занятном предмете высветился круглый диск с цифрами – совсем как на старых проводных телефонах – и таблички «Милиция», «Скорая», «Пожарная». Миша одобрил задумку дизайнеров и набрал свой номер в надежде отыскать пропавший мобильник. Вместо гудка он услышал голос автоинформатора: «Неправильно набран номер».

- Простите, - обратился Миша к мужику в тяжелом синем кожаном пальто. – Можно одолжить ваш телефон? Мне буквально на секунду.

- Что, «Самара» барахлит? – растянулся в улыбке новый знакомец. – Валяй, - и протянул серую треугольную коробочку – точно такую же, как лежавшая в Мишином кармане.

Мише стало тяжело дышать: он рассеянно оглянулся по сторонам – утонувшая под снегом Москва не КАЗАЛАСЬ другой, она БЫЛА другой.

- Скажите, а можно, - Миша кивнул на «Самару», - в интернет выйти?

- Нет, что ты, - обиделся мужик и подозрительно посмотрел на Мишу, - в «Советком» только. Один-два-три набери. Приезжий, что ли?

Миша слегка замешкался, но справившись с волнением, снова кивнул и набрал код. Экран коробочки посветлел, круглое табло пропало, а на его месте возникла новостная лента.

«Сотрудникам актюбинского НИИ генетики и нанопроблем удалось клонировать товарища Сталина!»

«Рыболовецкий совхоз «Путина» перевыполнил план на 68%».

«Школьники из кружка аэронавтики при Московском Доме Пионеров наладили беспроводную связь с советской базой на Марсе».

«На состязаниях по гребле среди военных роботов первой к ФИНИШУ пришла советская команда!»

«Город Сочи единогласно объявлен бессменной столицей Олимпиады».

«Советские футболисты в пятый раз подряд стали чемпионами мира».

«США отмечает двадцатилетие объединения с Советским Союзом и полного перехода на русский язык».

Мишу начало подташнивать. Из всего прочитанного знакомым ему показалось только название совхоза. Мысли жались по углам, заламывали руки и кусали локти. Миша нажал на видео «Совтрубы» и увидел фрагмент передачи «Утренняя почта» с Юрием Николаевым и гладко выбритым Дмитрием Шепелевым.

- Пппростите, - Миша посмотрел на проявлявшего чудеса любезности мужика в синем пальто, - а какой сегодня год?

- 2015-й, - добродушно хохотнул мужик. – Закусывать надо!

Миша вернул ему «Самару» и поплелся домой. В новую жизнь.

• - Да-да, Миша помнил, что жилищно-эксплуатационные конторы реорганизовали и переименовали, но в этой аббревиатуре было что-то щенячье, пахнувшее детством, черемухой и одеколоном Нонны Мордюковой…